Ветер дувший нам в спину стих, сначала не было ни чего, а потом накатила волна, приторно сладкого запаха смерти.
— Вот про это я тебе и говорил, — Ибрагим указал на вперед, — не стоит показывать деньги в таких местах. Он стал продвигаться, вперед стараясь держаться подальше от лежавшего тела. Наконец мы увидели труп, то, что это так было понятно по запаху. С первого взгляда мне показалось, что мы наткнулись на жертву ночного разбоя, но чем дольше я смотрел на несчастного, тем больше сомневался в этом. Лежит ничком, одежда в опрятном состоянии, полы халата, под телом их никто не вытащил из-под него, значит, тело не переворачивали и не осматривали. Я шагнул в сторону мертвеца, Ибрагим схватил меня за плечо, — Тебе что больше всех надо, он умер, Аллах, забрал его душу, его найдут, попозже родственники и похоронят. Пошли отсюда, оставь. Пошли! — Он практически силой потащил меня в сторону. Я вывернулся из его цепких пальцев и отшагнул к стене дома. — Ибрагим!
Обратился я к нему, — Оглянись вокруг и посмотри внимательней, тебе не кажется странным что труп, хорошо одетый лежит по середине и не раздет. Его не били, не резали, крови нет, а самое главное это запах, ты не ощущаешь? Принюхайся, чем пахнет?
— Чем, чем, смертью пахнет, — Он повел носом, сморщился и чихнул. Заразой какой-то пахнет.
— Вот про это я тебе и говорю, если бы он умер, дня три назад вонь стояла бы на всю улицу и его бы давно сволокли на кладбище. — С этими словами я подошел и присел рядом с мертвецом. Спустив рукав галабеи, ухватил за плечо и перевернул. Я выпрямился и отошел на шаг назад. — Смотри Ибрагим, я прав оказался, он умер от болезни, а не от чего-то другого. Скуластое лицо, в муке искаженный рот, обветренные потрескавшиеся губы в капельках засохшей крови, белки закатившихся глаз. И над всем этим плыл запах гниющего мяса. Отойдя ещё на шаг назад, распахнул халат, открыл поясную сумку, достал оттуда склянку с притертой крышкой с хлебным вином внутри. Рулончик чистого полотна в ладонь шириной, размотал его и разделив на две части, полил каждую из склянки, на что Ибрагим следивший за каждым моим жестом проворчал — что лучше это выпить чем так выливать.
Я протянул ему одну полоску, обмотай лицо, особенно рот и нос, дыши через неё. Быстрыми движениями намотал себе, в нос ударила едкая вонь от вина, я сделал пару вдохов ртом и быстро притерпелся, перестал замечать. Повернулся глянуть как дела у Ибрагима и чуть не рассмеялся, он обмотал лицо оставив крохотную щелку для глаз и походил сейчас на мумию, которую я видел в Каире.
Вернувшись к трупу, приступил к осмотру. За ушами, вздутия, прощупываемые и видимые, на груди язвы с потеками гноя. Мне стало зябко от всего этого. И когда я, сняв с мертвеца халат посмотрел на его подмышку, то отшатнувшись назад, чуть не упал, Ибрагим придержал. Крупные размером со сливу, налитые, и готовые лопнуть от гноя внутри, язвы.
Я вскочил, крикнул Ибрагиму — Бежим отсюда, бросился бежать. Ошарашенный моим стремительным бегом Ибрагим какое-то время тащился следом, потом остановился и, дернув за рукав, сумел остановить и меня. — Что там такое? От чего мы бежим?
Я стоял, нагнувшись, облокотившись на колени, тяжело переводя дыхание, забег в повязке, это что-то. Поднял вверх руку показывая, что сейчас скажу. Немного отдышавшись, выдохнул на одном дыхании. ЧУМА!
Потом сорвал с лица повязку и стал скатывать ее, что бы убрать в сумку, Ибрагим, глядя на меня, проделал то же самое. Протянув мне рулон, спросил, — И что теперь делать будем.
— Ибрагим ответь мне на один вопрос, Ты, болел чумой? — Я смотрел на него во все глаза. И к моему великому облегчению он кивнул, а потом сказал — Да.
— Знаешь Ибрагим я убегал так быстро только потому что не знал болел ты или нет.
— А что это изменить может?
— Только то что ты теперь не заболеешь, и сможешь мне помогать, нам надо вернуться и я должен сделать одну вещь. Я должен взять немного плоти от этого мертвеца, а потом мы как можно быстрей пойдем Юсуфу, надо его предупредить и бежать с этого города как можно дальше.
— Дался тебе этот урод, — Ибрагим зло сплюнул на землю.
— Урод, не урод, но с его помощью и деньгами мы спокойно дойдем до любого города, не будем тащиться в общей толпе беглецов, когда все побегут отсюда. Пошли. — И мы двинулись обратно.
Я уже почти закончил со всем тем, что мне надо было сделать, как по улочке загрохотали подкованными сапогами, стражники эмира. Увидев нас стоящих возле распростертого тела, они не слова не говоря, стали окружать нас, выставив вперед копья. Потом, видимо старший, спросил — кто мы такие и что здесь происходит.
Ибрагим, оглядев весь десяток этих вояк, покачал головой, поманил его к себе и, наклонившись к уху, прошептал на ухо, только одно слово. Я никогда в жизни не видел, что бы толстяки так бегали. А то, что они кричали на ходу, повергло меня в растерянность.
Ибрагим проводил взглядом, убегающую свору шакалов, повернулся ко мне, — Быстро к Юсуфу.
Когда мы добрались до его дома, весь Химс уже бурлил. Ибрагим забарабанил в ворота и громко закричал, требуя открыть, с той стороны призвали на его голову всех шайтанов и посоветовали проваливать прочь. Ибрагим, пообещал отрезать уши, вырвать ноги и руки.
Они бы долго еще припирались бы, пока не раздался голос Юсуфа приказавшего привратнику открыть ворота. Раздался скрежет отодвигаемой щеколды, и со скрипом стала открываться створка. Ибрагим не стал ждать, пока она откроется до конца, ухватившись, рванул на себя, выдернув привратника на улицу. Одной рукой перехватил его, развернул спиной к себе, и дал пинка под зад, от которого бедняга долетел до соседней стены. Ухватил меня за рукав, затащил во двор и закрыл калитку перед носом у бедолаги. Не обращая внимания на крики доносящиеся с улицы мы пошли в дом. Юсуф встретил нас во внутреннем дворике, стоял на небольшом приступке, что бы казаться выше ростом, за его спиной были два эфиопа, державшие обнаженным оружие. — Господин Ибрагим, Господин Мухаммад, что вы себе позволяете, как вы смеете врываться в дом почтенного человека и тревожить его покой. Ваши деньги, господин лекарь, ждут вас, как и было оговорено. Я благодарю Вас за то, что вы сделали для меня и госпожи Латифы. — Он сделал жест, более достойный эмира, чем простого воина, или купца или ….
От стены отделился человек небольшого росточка, перекатываясь на своих маленьких ножках, он подкатился ко мне и протянул приятно зазвеневший кожаный мешочек.
— Мы в расчете господа, — Раздался голос Юсуфа, — Прошу вас покиньте мой дом.
Он развернулся и собрался уйти, но Ибрагим остановил его, — Юсуф, в Химсе. ЧУМА.
Спина уходящего Юсуфа вздрогнула от таких слов, и он медленно повернулся. На его бледном лице не было ни кровинки, — Что?
— В ХИМСЕ ЧУМА! — Громко повторил Ибрагим. — Юсуф надо срочно ехать из города иначе все умрут, Ты, Латифа, Эти, — Он указал на слуг, в растерянности стоящих поодаль и внимательно слушавших наш разговор.
Юсуф, затряс головой как шелудивый пес, вытряхивающий блох из своей шкуры, — НЕТ, ты лжешь, в городе нет болезни, а говоришь ты только для того что б выманить у меня больше денег, — Повернувшись к эфиопам, кивнул головой в нашу сторону, — Гоните их отсюда.-
Те двинулись к нам, обходя стоящего хозяина с боков.
Ибрагим собрался крикнуть о том, что это мы нашли мертвеца, как я остановил его, шепнув ему на ухо, — Нас тогда точно убьют. Лучше молчи. — Он кивнул, что понял меня и отошел в сторону.
Шагнув, я выставил вперед руки, ладонями вперед, останавливая охранников. За время, что я провел в этом доме, успел немного изучить их характеры и познать их недуги, которые были написаны на их лицах.
— Стойте! Именем Аллаха, стойте. Этот человек говорит правду, в город действительно пришла беда и нам надо бежать отсюда как можно быстрей, пока еще можно спокойно выти из города.
— Ты! — Я указал, на того который подходил с справой стороны, — у тебя болит спина и когда ты мочишься у тебя жуткие рези, внизу живота, а иногда ты даже и этого не можешь.