— Мустафа, с тебя пять серебряных динариев….
— За что?
— За то самое, я, что должен по твоей вине нести убытки? Ты испортил моё имущество, заплати мне или можешь, поменяется с ней местами.
Кипя возмущением, отбросив тело несчастной, Мустафа, вскочил на ноги и бросился к купцу. Но дорогу ему заступили два охранника, выставив копья.
— Аллах, покарает тебя за жадность. — Брызгая слюной, заорал надсмотрщик, — как мне заставить этих тварей шевелиться? Ты подумал об этом? Лучше корми их, да воды не жалей. Тьфу! — Он сплюнул на песок, ударом палки отбил в сторону наконечник копья направленный ему в грудь. — Жирный шакал.
За его спиной послышался едва слышный стон. С резвостью, достойной гепарда, он развернулся и бросился к своей жертве, схватил за ворот рубашки и приподнял, показывая её купцу, — Она жива! Я тебе ничего не должен. Лучше пришли сюда, этого тощего лекаришку, пусть лечит.
После этого и отпустил женщину, которая упала обратно, поднявшись и отряхнув колени, Мустафа пошел дальше.
Купец, задумчиво посмотрел ему вслед, опустил верблюда, слез с него. Кряхтя прошелся пару шагов, свисающим с плеча куском чалмы вытер потное лицо, посмотрел на небо и вздохнув огляделся по сторонам. — Эй, вы. Надо пройти вон за тот бархан, там мы остановимся. И будет отдых.
Люди сидели и лежали не в силах шевелиться, немногие, у кого оставались силы, начали вставать на ноги и помогать другим. И скоро живой ручей потек дальше. Очень скоро на месте остались только рабыня, лежавшая без сознания, купец и два его охранника.
Проходя мимо них, он указал на женщину, — Убейте. — После этого сел на верблюда и уехал.
Высокий, с черной густой бородой, в которой сверкали седые нити, воткнул копье в песок, перекинул щит на спину, шагнул вперед, вытаскивая нож. Невольница открыла глаза и не понимающим взглядом посмотрела вокруг, охранник склонился над ней, перевернул на бок, запрокинул голову назад и приложил нож к горлу.
— Подожди! — Остановил его второй, — У меня давно не было женщины, оставь её мне.
Первый выпрямился, посмотрел на напарника, — Алишер, ты посмотри на неё. Её сначала полдня отмачивать надо….
— А…. — Махнул рукой охранник, — Я потом приду, Салих, ты иди или тоже будешь?
— Нет. — С этими словами забрав копье, ушел. На прощанье бросил. — Я потом приду, проверю. Не задерживайся.
«Вот дал, Аллах, дядю» Алишер смотрел ему вслед, пока тот не отошел настолько далеко, чтоб расслышать слова, — Замучил ты меня своим приглядом, что ж тебе неймется старый пень, — сюда не ходи, — туда не суй, — здесь не стой. Чтоб тебя шайтан за ухо укусил.
Пока они разговаривали, рабыня перевернулась на спину, стражник, увидев это, развернулся к ней, — Очухалась? Тебя как зовут?
Запекшиеся губы чуть шевельнулись и приоткрылись, изо рта вырвался неясный хрип. Алишер отцепил от пояса баклажку с водой. Напоив женщину, он повторил свой вопрос, — Как тебя зовут?
— Хузама, господин, — Более-менее внятно прошептала она.
— Откуда ты и кто ты?
— Из (Лакуна), мой отец, феллах.
— «Черноногая» Что ж, таких у меня ещё не было. — С этими словами, он нагнулся, поднял её на руки, глянул по сторонам и двинулся в сторону небольшого холма, зайдя за который было бы не видно, что он будет делать. Пройдя с невесомой ношей с три десятка шагов, опустил её на песок. Постоял посмотрел, а потом нагнувшись одним движением разорвал галабею, обнажив грудь. Хузама вяло сопротивлялась, пытаясь руками прикрыть наготу. Довольно рассмеявшись, он сдернул с неё шальвары и отбросил их в сторону, теперь перед ним лежала голая девушка.
— Господин, не надо. Прошу вас…. Я ещё девственница….
— О! даже лучше. — Расстегнув пояс с оружием, отбросил его в сторону, звякнули ножны меча о рукоять кинжала, а он взялся развязывать ремешок на штанах. — Вот увидишь тебе это понравиться.
Справившись с завязками, он опустился на колени и поймав отползающую от него рабыню за лодыжки подтащил и навалившись подмял под себя. Она вцепилась ему в бороду и, тогда он ударил по лицу и отбил руку в сторону. Она заплакала, а потом закричала, когда он вошел в неё. Ладонь, слепо шарившая по песку, что-то нащупала, сжалась в кулак и она из последних сил стала наносить удары, не понимая, куда и чем бьет. Алишер вскрикнул, попытался встать. Но она потянувшись вцепилась зубами в щеку и удержала его на себе, а потом он вдруг странно так захрипел, вытянулся и обмяк. С трудом она скинула его с себя. Вздохнула полной грудью, перевернулась на бок, и свернулась клубочком. Прошло совсем немного времени, и она решила сесть, но ей мешало что-то в правой руке, она поднесла её к лицу, и в недоумении стала рассматривать окровавленный кинжал.
Купец сидел под легким навесом поставленный слугами, чуть поодаль дымился прогоревшими углями маленький костер, на котором булькал кофейник. Держа в руке чашку с напитком, он откинулся на наброшенные подушки, лениво осматривая раскинувшуюся перед ним стоянку. Отпив, поставил посудину на ковер и позвал стоящего неподалеку охранника,
— Салих, а где Алишер, я давно его не видел.
— Скоро придет.
— Он что, опять за старое взялся?
Салих, задумчиво посмотрел на бархан, за которым остался племянник, потом на купца.
— Господин, надо подождать, немного, ничего с ним не случиться. Придет.
— Нуда, нуда, в прошлый раз, это твое, — «Не случится» стоило мне три золотых.
— То была случайность, никто не ведал, что там будут стражники….
Теплый ветер, сдувающий пыль с верхушек песчаных холмов, принес с собой слабое эхо женского крика.
Салих удовлетворенно кивнул, своим мыслям, а вслух сказал, — Он скоро, будет.
Между рабами, сидящими на песке, ходили люди и раздавали воду и ячменные лепешки. Некоторым нужна была помощь, обессилившие несчастные лежали безучастные ко всему, что происходило вокруг. Высокий, худой парень с едва пробившейся бородкой, помогал этим бедолагам, наливая каждому, кто нуждался, целебного отвара из большого кувшина.
Да, это был я, ваш покорный слуга. Мухаммад — ад — Дин — абу-л — Фатх ибн Ибрахим.
Молодой и глупый. Я был на войне, видел кровь, страдания достойных мужей и смерть храбрых женщин и понимал, за что они отдают свои жизни, но никак не мог постигнуть, во имя чего терпят мучения эти бедняги….
По мере своих сил старался облегчить им участь, каждый вечер готовил отвары и настои, но моих запасов трав надолго не хватило. Меня обманули, не сказали что караван, которому нужен лекарь, будет на две трети состоять из рабов, их было почти двести человек.
Когда увидел…. Многие уже были на пределе своих сил, а тут ещё купец, вместо того чтоб идти ночами пошел совсем неправильно. Мы двигались с темна до темна, весь день и это сказалось, рабы стали умирать, сначала по одному по два, а потом просто падать и не вставать, их бросали в пустыне и тела мертвых привлекали всякую нечисть, очень скоро во мраке окружавшей стоянку, мы слышали шакалов и гиен, днём они шли по пятам и не успевал караван пройти…. Только разбросанные кости говорили о том, что здесь произошло.
— Лекарь, — Позвали меня, выпрямившись, я повернулся к подошедшему стражнику.