– Я не продаю любовных зелий. Они суть колдовство, а не лечение, благородная госпожа.
Она пробормотала извинения, но обращение приняла как должное, и Цирюльника это привело в ужас: обвинение в колдовстве против знатной особы влекло за собой неминуемую гибель.
– Весьма часто желаемое действие оказывает глоток крепкого хмельного напитка. Пить его надо горячим, на ночь. – От платы Цирюльник отказался. Как только женщина ушла, он принес извинения тем пациентам, которых не успел принять. Роб уже укладывал все вещи в повозку.
И вновь они бежали из города.
На этот раз во время бешеной гонки они почти не говорили друг с другом. И лишь когда отдалились на вполне безопасное расстояние и разбили лагерь на ночь, Цирюльник нарушил молчание.
– Если человек умирает мгновенно, глаза у него стекленеют, – тихо проговорил он. – Лицо теряет всякое выражение, иногда становится багровым. Уголки рта обвисают, веки бессильно закрываются, конечности как бы каменеют. – Он вздохнул. – Такой конец не лишен милосердия.
Роб ничего не ответил.
Они постелили себе и попытались уснуть. Цирюльник встал и некоторое время утешал себя выпивкой, но на сей раз не дал ученику подержать свои руки.
В душе Роб твердо знал, что никакой он не колдун. Но в таком случае объяснение могло быть только одно, и его Роб принять не мог. Он лежал без сна и молился. «Прошу тебя. Нельзя ли забрать у меня этот недобрый дар и вернуть его туда, откуда он был взят?» Обескураженный и рассерженный, он не удержался и от упрека, ибо смирение не принесло ему ничего. «Это ведь такой дар, который угоден разве что сатане, и я более не желаю иметь с ним ничего общего», – заявил он Богу.
Казалось, молитва его услышана: той весной подобных прискорбных случаев больше не было. Погода стояла по-прежнему хорошая, потом стала еще лучше – солнечная, теплее и суше, чем обычно. Для них это было хорошо.
– Тепло и сухо на день святого Свитина, – торжествующе сказал однажды утром Цирюльник. – Всякий тебе скажет, что еще сорок дней такая погода простоит. – Постепенно страхи улеглись, к ним вернулось хорошее настроение.
Хозяин не забыл, когда у Роба день рождения! На третье утро после дня святого Свитина он сделал мальчику прекрасный подарок: три гусиных пера, чернильный порошок и кусочек пемзы.
– Вот теперь ты сможешь рисовать лица по-настоящему, а не палочкой из костра, – объявил Цирюльник.
Купить ему ответный подарок на день рождения Роб не мог – у мальчика не было денег. Но как-то раз, уже под вечер, когда они ехали полем, его глаза заметили и узнали одно растение. Наутро он улизнул со стоянки, полчаса шагал до того поля и насобирал охапку зелени. На день рождения Цирюльника Роб преподнес ему портулак, траву от лихорадки, и именинник принял подарок с заметным удовольствием.
Их растущее взаимопонимание сказывалось и на представлениях. Они прекрасно чувствовали друг друга, их слаженность придавала представлению блеск и отточенность, вызывая у зрителей бурные рукоплескания. Роба посещали видения наяву: он представлял себе среди зрителей братьев и сестру, воображал, какими гордыми и радостными стали бы Анна-Мария и Сэмюэл Эдвард, когда увидели бы, как их старший брат проделывает фокусы и легко жонглирует пятью шариками.
Они, должно быть, уже сильно выросли, напоминал он себе. Вспомнит ли его Анна-Мария? И по-прежнему ли так несносен Сэмюэл Эдвард? А Джонатан Картер теперь уже должен и ходить, и говорить, настоящий маленький человечек.
Ученик не смеет советовать своему учителю, куда направить путь, но в Ноттингеме он нашел возможность разглядеть карту Цирюльника и увидел, что они находятся в самом сердце Английского острова. Чтобы попасть в Лондон, им надо было продолжать двигаться на юг, но одновременно и отклониться к востоку. Он запомнил названия городов и селений, чтобы знать точно, направляются ли они туда, куда так горячо стремилось его сердце.
В Лестере один крестьянин выкапывал камни со своего поля и откопал древний саркофаг. Он обкопал его со всех сторон, но тот был слишком тяжел, одному не поднять, да и земля держала нижнюю часть цепко, словно то был валун.
– Герцог послал людей и тягло, чтобы вытащить его из земли. Он заберет саркофаг в свой замок, – гордо сообщил им йомен39.
На шершавой поверхности белого мрамора была видна надпись:
DIIS MANIBUS. VIVIO MARCIANO MILITI LEGIONIS SECUNDAE AUGUSTAE. IANUARIA MARINA CONJUNX PIENTISSIMA POSUIT MEMORIAM.
– «Богам подземного царства, – перевел Цирюльник. – Вивию Марциану, воину Второго легиона Августа, в месяце январе воздвигла эту гробницу Марина, верная супруга его».
39
Анахронизм: титул герцога, как и классические феодальные замки, появятся в Англии после норманнского завоевания, примерно через полвека после описываемых в данной главе событий; сословие йоменов – землевладельцев, не зависимых от сеньора – сложится в Англии еще позднее.