У профессора включилась юность. Он просто не ожидал, что снова может испытать такое. Что возникнет подъем энергии в теле, захочется улыбаться, шутить, и даже читать стихи. А почему бы и нет?
Хозяйка поместья понемногу очаровывалась незнакомцем. Конечно, одет он был по-простому, пожалуй, даже по-крестьянски, но его улыбка, его сияющие глаза и немного путанный немецкий язык снимали всякое недоверие к мужчине.
А уж когда он начал читать стихи, у хозяйки на глазах появились слезы. Его юношеская энергия увлекла ее, и она с изумлением слушала его, и красота стихов, их ритмика и великая романтика заставила ее потерять голову.
Она потянула профессора в дальнюю беседку. Там они сели на лавочку и были закрыты со всех сторон живой изгородью из цветов. Буквально сразу начались объятия и поцелуи. И такие страстные, которых не могли припомнить оба. Вернулась молодость. Она владела ими. Женщина не замечала старой и грубой одежды профессора, он не замечал нелепые украшения, не странную прическу, и даже пышное платье не удивляло его. Вот что значит вернувшаяся энергия молодости.
После поцелуев, профессор снова был готов читать стихи, но женская энергия уже требовала выхода, и хозяйка, сама не ожидая от себя, стала управляться с профессором.
Когда уже по прошествии некоторого времени они готовились выходить из беседки, сзади появился худой молодой парнишка Дрыга. Он смотрел на пару, которая на выходе из беседки еще раз поцеловалась, и, не поднимая шума, скользнул в кусты.
Раскрасневшаяся госпожа спокойно шла рядом и смотрела в глаза профессору, а тот с достоинством, даром, что был в крестьянской одежде, вышагивал посередине дорожки.
Из парка госпожа свернула вправо, а профессор направился прямо, на прощание они договорились встретиться поздно вечером в той же беседке.
После такого напряжения профессор даже немного устал. И сейчас, ни о чем не думая, прогуливался по поместью. Когда его нашел Генашио, профессор стоял и смотрел на собачку, которая играла с котенком.
Профессор не сопротивлялся, только поздоровался с Генашио. Он не узнал его, просто позволил взять себя за руку и повести домой. С профессором случилось то, что и следовало ожидать. Власть над ним, скорее всего, захватил последний бес, самый сильный и хитрый. Он на расстоянии чувствовал Генашио и поэтому сопротивлялся. Бес взял и просто отключил сознание и ум профессора. И тот снова стал почти растением.
Генашио стал готовиться к последней ночи. Привычно собирал вещи, упаковывал в сумку, когда постучали в двери. Это был Толик, на плече у него сидел ворон.
- Генашио, хочу с тобой серьезно поговорить. Посоветоваться, - сказал Толик.
- Потом. Не сейчас. Лучше утром, сейчас просто некогда. Скоро выходим. И это последний раз, - быстро ответил Генашио.
Перед дорогой в березовую рощу легко поужинали, и Вера со вздохом проводила всех троих. По пути зашли на конюшню и неожиданно получили отказ. Скотник сказал, - хозяин запретил давать лошадь. Сказал никому не давать, и посулил наказать того, кто даст подводу.
Ну что ж. Пришлось идти пешком. Вторая неприятность случилась у ворот. Новый стражник уже не выпускал из поместья на ночь глядя. И тоже хозяин распорядился, ему кто-то доложил, что по округе начал шататься оборотень. Поэтому приказал никого не выпускать, и на ночь крепко закрывать двери и окна.
Пришлось воспользоваться старым способом, который показали когда-то мальчишки. Генашио иногда их угощал самодельными петушками на палочке.
Группа пошла за конюшню, и там в грязи в темноте, а уже начало темнеть, а луна еще не вышла из-за туч, Генашио еле нашел лаз. Они начали через него выбираться наружу стены. Мало того, что все запачкались тем, что стекало из конюшни в заброшенный ров, но и пропахли отходами жизнедеятельности лошадей.
Но никто не ворчал. Генашио понимал, что это последний день, и скоро они отправятся обратно в будущее. У Толика были свои мысли, а профессор, тот ничего не понимал, находясь под властью беса.
Пока перебрались через ров, вода в нем бывала только весной, затем поднялись, из-за туч вышла луна, и идти стало легче. Правда, запахи от них неслись на всю округу. Впереди шел Генашио, за ним профессор, а замыкал группу Толик. И так, молча, они подошли к березовой роще. Приготовили все, и Генашио начал ритуал. В этот раз постоянно гасли свечи. Пришлось огородить их палками и повесить с наветренной стороны свою одежду, грубые куртки.