Мелкая обнаружилась у себя в комнатах. В ванной шумела вода, и я решил подождать в гостиной. Ее апартаменты отличались аскетичностью и логичностью. Несмотря на ее желание перекрасить все и всех вокруг меня в розовый цвет, ни одного розового предмета я не обнаружил. У нее вообще было мало личных вещей, комната выглядела так, будто в ней никто не живет. Все предметы мебели стояли на своих местах: стулья задвинуты к столу, покрывала на диванах и креслах натянуты, занавески расправлены аккуратными одинаковыми волнами. Лишь на столе лежала старая потрепанная книга. Это оказалось раритетное издание императорской библиотеки, единственный экземпляр в стране «Волны, потоки, их влияние на восстановление жизненного источника».
- Удивлен моему чтиву на ночь? Могу одолжить, когда закончу, - голос мелкой звенел сарказмом.
- Нет, спасибо. Я предпочитаю что-нибудь более устрашающее, - пытался я отшутиться.
- Пытки, новые методики ведения допроса? – язвила малолетка.
Я повернулся к девчонке, чтобы ответить на шутку и замер. Она стояла мокрая, босая, обернув свое гибкое тело в махровое полотенце.
- Не часто ли ты сегодня предстаешь передо мной в обнаженном виде?
- Не часто ли ты врываешься сегодня ко мне без стука и разрешения? – тут же отбрила меня мелкая.
Син, абсолютно не смущаясь, подошла ко мне и, закрыв книгу, аккуратно вложила ее в чехол и бережно убрала в книжный шкаф за стекло.
- Что привело тебя ко мне и без группы поддержки? – не стесняясь своего облачения, спросила мелкая.
- А мне есть чего опасаться? – насмешливо спросил я.
На мой вопрос Син лишь пожала плечами, отчего полотенце слегка сползло вниз. Оно сползло буквально на полсантиметра, но осознание этого возбудило мое, скажем так, воображение, отчего в штанах стало тесно.
- Может, ты оденешься? – просипел я.
- Зачем? – логика девчонки манила.
- Чтобы поговорить, - собрался с мыслями я.
- Я не хочу, - она не капризничала, просто озвучила свое решение.
- Почему? – я даже растерялся от такой откровенности.
Мелкая, не торопясь, подошла по мне и, обойдя меня кругом, громко втянула носом воздух, при этом ее ноздри трепетали, а глаза были слегка закрыты. Я стоял как вкопанный, боясь пошевелиться и, не отрывая глаз от маленькой полуобнаженной феи, впитывал ее образ, который, казалось, навсегда впечатался в мою память. От нее пахло полевыми цветами, капли воды падали на хрупкие плечи с мокрых волос. Бледная кожа светилась, и хотелось наклониться к ней, и, так же, как и маленькая, глубоко втянуть носом ее чудесный запах.
- От тебя воняет этой пустоголовой блондинкой с гипертрофированной самооценкой, - мелкая брезгливо сморщила нос и отошла от меня на два шага. - Поэтому я не расположена с тобой сегодня вести светские беседы.
Ответ мелкой не удивил меня, он меня шокировал. От меня воняет Лорией? Как она могла это почувствовать? Но я собрался и продолжил настаивать.
- Хорошо, тогда я скажу, что хотел и уйду, - четко проговорил я.
На это Син лишь вновь пожала плечами, отчего полотенце еще сползло вниз на полсантиметра. Говорить становилось все сложнее.
- Я пришел извиниться. У меня было время подумать, и ты умеешь мотивировать людей на активацию мозговой деятельности, - говоря это, я обеими руками взял майку на груди, намекая на ее розовый цвет, - ты права, в тот момент, когда я говорил тебе обидные слова о твоей семье, я хотел тебя обидеть, и у меня это получилось. Твой педагогический талант доходчиво убедил меня, что терять родных – это больно и насмехаться над этим нельзя. А мои намеки на корыстность абсолютно беспочвенны. Знаю, главная лекарка военного госпиталя – это безмерное уважение со стороны любого фронтовика. А фронтовиков у нас сейчас - каждый первый. Я прошу у тебя прощения. Больше такого не повторится.
Мелкая смотрела на меня в упор, не отрывая глаз. Она сканировала меня, как будто пытаясь понять, какую подлянку я приготовил на этот раз. Но я был искренен, как никогда. Последний ее ход показал мне, как тяжело терять лучших друзей. Беда потери родных во время войны меня миновала, и пацанов своих я всех сохранил. А она - дочь лекарки. Раненые, страдающие, умирающие. Цинизм – часть профессии, иначе сойдешь с ума.
Уголок ее рта слегка дернулся:
- Хорошо, я принимаю твои извинения.
- Мир? – с надеждой спросил я.
- Нет, - она была несгибаема.
- Почему? – возмутился я, ведь мы же обо всем договорились.
- Ты мешаешь мне жить так, как я хочу, - честно ответила мелкая.
- Но ты же сказала, что принимаешь мои извинения, - настойчиво напомнил я.
- Но это не означает, что я соглашаюсь жить по твоим правилам, - малышка была восхитительно непреклонна. - Я закончила разговор, покинь мои покои.
Син отвернулась от меня, и я увидел на ее спине татуировку головы дракона, выпускавшего пламя. Рисунок был очень большой и занимал всю спину. Дракон был прекрасен, хищен, черен, рельефен, опасен. Его голодные глаза смотрели на меня, пронзая насквозь, гипнотизируя. Хищник, готовый к нападению, был наколот на спине этой хрупкой девочки. И тут мелкая остановилась, повернула голову и через плечо посмотрела на меня. Ее глаза были столь же холодными и хищными. Мне даже на мгновение показалось, что ее зрачки стали вытянутыми, как у рептилии.
- Спокойной ночи, Явуз! – попрощалась она, входя в свою спальню. – Сладких снов.
Последнее ее пожелание звучало слишком двусмысленно, поэтому я всю ночь провел без сна. Как только закрывал глаза, то видел обнаженные плечи, стройные ноги, гибкие руки и зеленые глаза, превращавшиеся в глаза самого страшного хищника, холодного и безжалостного, и потому столь притягательного.
Глава 25
Явуз
Снова эта зараза мелкая ставит над нами эксперименты! Мы снова в поиске. Шли по скалам, нас преследовали волки и нечисть. Кольцо сжималось. После последней атаки было уже двое тяжелораненых. Мы несли их на руках, на легкие ранения уже не обращали внимания. Нас гнали, целенаправленно и умело, зажимали в кольцо. Мы огрызались из автоматов, но патроны заканчивались, и их нужно было беречь. Мы искали лазейку, чтобы выскочить из клещей, но ловушка так умело была расставлена, что при каждой попытке прорыва натыкались на стены умертвий. Неожиданно волки кинулись в атаку, спрыгивали со скал, мы отстреливались и закидывали зверей гранатами. Когда боеприпасы кончились, пошли в рукопашную, кромсали волков ножами. Бой был страшен. Мы стояли плечом к плечу, прикрывая раненых, но волки надвигались нескончаемой волной. Я уже задыхался от усталости, когда рядом со мной упал на колени Ронэр, в его левую руку вонзилась челюсть волка, которого он кромсал своей правой рукой.
- Ронэр, держись! Я сейчас! – орал я сквозь гул боя. Наваливаясь на волка сзади, я ломал его челюсть, чтобы освободить другу руку.