15. Стрельчук И. В., Воздвиженская А. И. — Сб. Алкоголизм. М., 1959, стр. 396.
16. Филатов А. Т. — Сб. Алкоголизм, М., 1959, стр. 349.
17. Angst J. — Schweiz. med. Wschr., 1956, Bd. 46, S. 1304.
18. Angst J., Оppenheim Y., Keller R. — Nervenarzt, I960, Jg. 31, S. 179.
19. Audier M., Alliez J., Féliсian J., Вille J. — Ann. méd. psychol., 1961, v. 2, p. 373.
20. Bennet A., McKeever L., Turk R. — J. Nerv. Ment. Dis., 1950, v. 112, p. 393.
21. Bennet A., McKeever L., Turk R. — J. A. M. A., 1951, v. 145, p. 483.
22. Bicknell J., Mооre R. — Arch. gen. Psychiat., 1960, v. 2, p. 661.
23. Bowman K., Simon A., Hine C. — Amer. J. Psychiat., 1951, v. 107, p. 774.
26. Сhristie G. — Med. J. Austral., 1956, p. 1, p. 789.
27. De Maio D., Madeddu A. — Giorn. di psichiat. Neuropatol., 1957, v. 85, p. 171.
28. Derwort A. — Nervenarzt, 1959, Jg. 30, S. 211.
29. Diethelm O. — Bull. N. Y. Acad. Med., 1951, v. 27, p. 232
30. Feldman D., Zuсner H. — J. A. M. A., 1953, v. 153, p. 895.
31. Fiske D. — J. A. M. A., 1952, v. 110, p. 1110.
32. Flemming R. N. — Ugeskr. Loeg., 1960, v. 122, p. 1403.
33. FrighiI., Tedesсhi G. — Lav. neuropsichiatr., 1957, v. 21, p. 431.
34. Guоld J., Epstein N. — Quart. J. Stud. Alc., 1951, v. 12, p. 360.
35. Hine Ch., Burbridge Tt., Macklin E., coll. — J. clin. Invest., 1952, v. 31, p. 317.
36. Hribar M. — Zdrav. Vestn., 1957, Bd. 26, S. 165.
37. Hvam T. — Ugeskr. Lag, 1960, v. 122, p. 893.
38. Jacobsen E., Martensen-Larsen O. — J. A. M. A., 1949, v. 139, p. 918.
39. Lassale P. — Ann. méd. psychol., 1960, p. I, v. 118, p. 99, p. 998.
40. Laux W. — Nervenarzt, 1951, Jg. 22, S. 391.
41. Lester D. — Quart. J. Stud. Alc., 1961, v. 22, p. 554.
42. Mann N., Соnwау E., Gottesfeld D., Lasser L. — J. A. M. A., 1952, v. 149, p. 40.
43. Martensen-Larsen O. — Quart. J. Stud. Alc., 1951, v. 12, p. 206.
44. Mоnnerot E. et Т., Gullоn P., Вitоun G. — Ann. méd. psychol., 1958, v. 116, p. 777.
45. Neumann H. — Nervenarzt, 1957, Jg. 28, S. 222.
46. Rathоd N. — Quart. J. Stud. Alc., 1958, v. 10, p. 418.
47. Riссi P. L., Zauli A. — Minerva medicoleg., 1958, v. 78, p. 152.
48. Seki M., Seki T. — Shinshu Med. J., 1956, v. 5, p. 213.
49. Solms H. — Schweiz. med. Wschr., 1951, № 15, S. 343.
50. Stасhelin J., Solms H. — Schweiz. med. Wschr., 1951, № 13, S. 295.
51. Strecker E., Lathbury V. — J. A. M. A., 1952, v. 148, p. 463.
52. Trillat E., Riсhet L., Mignen J. — Ann. méd. Psychol., 1958, v. 1, p. 347.
53. Troquet J. — Rev. Med. Liege, 1959, v. 14, p. 50.
54. Usdin G., Rоbinsоn R. — Arch. Neurol. Psychiat., 1951, v. 66, p. 38.
55. Vоlf N. — Srpski arhiv. celok lek., 1960, v. 88, p. 761.
56. Vоlf N., Jerotiс В. — Quart. J. Stud. Alc., 1956 v. 17, p. 334.
57. Véckovic S. — Neuropsihijatrija, 1956, v. 4, p. 117.
58. Waitsuk Р., Сsiky С., Мalnar V., coll. — Stud. Neurol. 1959, v. 3, p. 325.
59. Wieser S. — Fschr. Neurol., 1962, v. 30, p. 169.
60. Wоlff K. — Schweiz. Med. Wschr., 1950, Bd. 80, S. 1151.
Глава 5
ПСИХИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ, ВЫЗЫВАЕМЫЕ АДРЕНОКОРТИКОТРОПНЫМ ГОРМОНОМ (АКТГ) И ГОРМОНАМИ КОРЫ НАДПОЧЕЧНИКА (КОРТИЗОНОМ, ПРЕДНИЗОНОМ, ПРЕДНИЗОЛОНОМ)
В последнее десятилетие широкое распространение в клинике получило применение адренокортикотропного гормона гипофиза (АКТГ) и гормонов коры надпочечника — кортизона, гидрокортизона, преднизона, преднизолона и др. Однако наряду с описанием их терапевтического эффекта (при ревматических и иных артритах, диссеминированной красной волчанке, бронхиальной астме, язвенном колите, псориазе и ряде других заболеваний) стали появляться и описания побочного действия этих препаратов, в частности, вызываемых ими психических нарушений. Наиболее часто описываются изменения психики, вызываемые АКТГ и кортизоном, реже — другими гормонами коры надпочечников, однако это, по-видимому, связано не столько с тем, что АКТГ и кортизон более токсичны, сколько с тем, что они начали применяться первыми и привлекли к себе более пристальное внимание как врачей-интернистов, так и психиатров. Другие препараты (прежде всего, преднизон и преднизолон) стали применяться позже, и так как вызываемые ими нарушения психики существенно не отличались от уже описанных при применении АКТГ и кортизона, то и описания их в литературе менее многочисленны. По крайней мере из 7 наблюдавшихся нами больных психозы у 2 были вызваны АКТГ и у 5 преднизоном и преднизолоном.
Несмотря на некоторые различия в механизме действия (АКТГ усиливает выделение кортизона и других стероидных гормонов, преимущественно глюкокортикоидов, корой надпочечников, тогда как глюкокортикоиды оказывают непосредственное влияние, главным образом, на углеводный и белковый обмен и угнетают выработку АКТГ) как показания к применению АКТГ и кортикоидов, так и вызываемые ими психические нарушения сходны. Не подтвердилось высказывавшееся в начале 50-х годов мнение, что психозы вызывает только АКТГ (Айронс) или что АКТГ чаще, чем кортизон ведет к психическим нарушениям. Нам удалось найти в литературе лишь одно описание, в котором картина гиперкортикоизма и психоз, вызванный АКТГ (эйфория, а затем состояние спутанности с бредовыми идеями) были устранены последующим применением кортизона (Кат и сотр.). Поэтому мы приводим общее описание влияния на психику этой группы лекарственных средств.
Наиболее часто АКТГ и кортизон вызывают изменения самочувствия и эмоционального состояния больных. Этот сдвиг обычно выражается в появлении радостного, приподнятого настроения, ощущении бодрости, благополучия, подъема умственных и физических сил. Такие изменения наступают у большинства больных — обычно в первые дни после начала лечения.
Вопрос о том, является ли улучшение самочувствия результатом непосредственного стимулирующего действия АКТГ и кортизона или же представляет собой естественную психологическую реакцию больных на улучшение их соматического состояния, вызывает некоторые разногласия.
В пользу точки зрения, что улучшение самочувствия и настроения является психологической реакцией больных на облегчение их страданий, свидетельствует то, что у большинства больных повышение настроения совпадает с улучшением общего их состояния, исчезновением болей, часто мучительных, беспокоивших их в течение ряда лет, или развивается вслед за соматическим улучшением. То, что иногда самочувствие больных улучшается уже в первые сутки после назначения лекарства, когда никаких объективных изменений в их состоянии еще не произошло, также не свидетельствует против психогенного характера этой реакции: вера в лекарство, ожидание излечения (особенно в первые годы применения кортизона и АКТГ, когда их эффективность широко рекламировалась и преувеличивалась не только больными, но и врачами) нередко вызывает субъективное улучшение самочувствия больных при отсутствии объективно констатируемых изменений. Хофман и Сольмс описывают группу больных рассеянным склерозом, лечившихся преднизолоном, у которых отмечавшееся после начала лечения повышенное настроение исчезло, сменившись раздражительностью, плохим настроением, значительным увеличением количества жалоб после того, как в отделение была помещена больная истерией, отличавшаяся конфликтностью и эмоциональной неустойчивостью. У детей, для которых причина их помещения в больницу не вполне ясна и нередко является психической травмой и которые, в отличие от взрослых, не возлагают особых надежд на лечение, не осведомлены о целебных свойствах лекарств и нередко относятся отрицательно к инъекциям, повышение настроения после назначения кортизона или АКТГ наблюдается редко.
Однако далеко не у всех больных, у которых во время лечения развивается эйфория, удается объяснить ее как адэкватную или внушенную психологическую реакцию.
Во-первых, у части больных, в течение некоторого времени получающих индифферентное вещество (плацебо) и не осведомленных о замене его активным препаратом, такая замена ведет к развитию эйфории даже в тех случаях, когда их общее состояние при этом остается прежним. Во-вторых, эйфория может сохраняться или возникать, когда лечение продолжается некоторое время, не давая эффекта, и когда, следовательно, скорее можно было бы ожидать отрицательной эмоциональной реакции. В-третьих, степень эйфории может быть настолько значительной, что она не может расцениваться только как психологическая реакция.
По-видимому, неправильно говорить во всех случаях о единой причине повышенного настроения больных. У некоторых из них речь идет об естественной психологической реакции, у других эйфория является результатом фармакологического действия АКТГ и кортизона, у третьих сочетаются оба эти фактора.
Обычно состояние таких больных, характеризующееся радостным, приподнятым настроением, ощущением силы и бодрости, ускорением темпа мышления и двигательной активности, разговорчивостью, болтливостью, уменьшением потребности во сне, уподобляют гипоманиакальным состояниям. Однако такая оценка, основанная на непосредственном клиническом наблюдении, не подтверждается результатами экспериментального исследования, проведенного Делеем и сотр. Эти авторы, исследовавшие 11 больных, испытывавших «экзальтацию умственных способностей», обнаружили, что эти больные с трудом и ошибками выполняли предложенные им задания. По их мнению снижение интеллекта, склонность к плоским шуткам и каламбурам, недостаточная критичность к своему состоянию, делает это состояние сходным с картиной легкой алкогольной интоксикации или с изменениями психики после операции лоботомии и поэтому в подобных случаях правильнее говорить ни об эйфории, а о мории. Интересно отметить, что по сообщению Роума и Брейсленда родственники таких больных часто сравнивают их состояние с алкогольным опьянением, тогда как сами Роум и Брейсленд оценивали состояние этих больных как гипоманиакальное.