А потом они встречались в баре, на нейтральной территории.
Этот, Петровский и Джордж-бродяга.
Попили кофе, потрепались ни о чем и разошлись.
Максим напрягся, но ничего больше в голову не приходило. Он даже не мог вспомнить, как этот Тарас выглядел. Вроде серьезный дядька с брюшком и пушистыми казацкими усами. Или усы были не у него, а у Тараса Бульбы? Да, черт, какая разница…
На мгновение мелькнула здравая мысль. Охранное агентство… Они ведь тоже побоятся. Им тоже дорога жизнь, их семьи и дети. Но это ведь лучше, чем ничего! Лучше, чем сидеть и ждать проклятого звонка! Давай, парень! Пытайся! Пробуй!
Он лихорадочно перелистал книжку. Где же Джордж записал его телефон? Где-то же было, точно. Номер, написанный фирменным корявым почерком, Максим обнаружил почему-то на форзаце. Семь лаконичных цифр зелеными чернилами. Цвет надежды — зеленый? Секунду он размышлял, почему, вдруг, у Джорджа оказалась под руками именно зеленая ручка. Потом подвинул к себе телефон и слегка дрожащими пальцами набрал номер.
Ответили ему сразу.
— Алло?
— Тараса будьте добры.
— Минуточку.
Очевидно, Тарас изволил кушать. Там в трубке что-то заворочалось, потом раздался щелчок и секундное чавканье.
— Д - да?
— Тарас?
— Я.
— Добрый вечер. Вы меня, наверное, не помните, я — Максим. Максим Дронов, химик, друг Георгия. Мы еще встречались в кафе на Садовом кольце пару недель назад.
Секундная пауза и вдруг голос стал четким, словно Тарас собрался.
— Я помню, — коротко сказал он.
— Жора говорил, что вам нужна какая-то работа. Тогда мы с вами и не поговорили толком. А сейчас у меня появилось окно. Может быть, встретимся, обсудим?
— Когда?
Максим помедлил.
— В принципе, у меня есть время сейчас, — наконец сказал он, бросив взгляд на часы. Было десять минут девятого. Откажет, мелькнула безнадежная мысль. — Хотя, можно и завтра…
Тарас, очевидно, тоже посмотрел на часы.
— Сейчас. Где? — коротко спросил он.
В душе Максима что-то зазвенело.
— Знаете «Спорт бар» на Новом Арбате? — спросил он.
— Да.
— Через сколько сможете там быть?
Пауза.
— Через сорок минут, — сказал Тарас. — Но говорить будем в машине. Буду ждать напротив входа, черный «Мерседес», 140-й кузов.
— Там их обычно много.
— Таких — нет. Так что, договорились?
— Договорились, — сказал Максим, а на том конце положили трубку.
Еще слушая короткие гудки, он поймал себя на мысли, что глупо улыбается. Максим опустил трубку и посмотрел в зеркало. Улыбка оказалась не такой уж и глупой. Она была жестокой, холодной, но уж никак не глупой. Так, наверное, мог бы улыбаться Семен, вместе со своим волевым подбородком, злыми губами и стальными глазами. Конечно, если бы вообще умел улыбаться. Семен… Крыса…
— Парень, эй, парень, — кто-то тормошил его за плечо.
Он поднял голову, потирая глаза.
— Приехали, — произнес водитель. — А ты здоров спать. Как сел, так сразу и вырубился. Я уж не стал тебя будить. Дай, думаю, поспит человек, и так ему досталось по полной программе.
Максим оторвал спину от кресла и сел, облизав пересохшие губы.
— Приехали? — тупо переспросил он, оглядываясь.
— Все как ты говорил, — ответил водитель с оттенком гордости.
— Спасибо вам, — кивнул он, открывая дверь. — Вы, считай, мне жизнь спасли.
— Ну, что ты, парень, — растроганно произнес водитель. — Как звать-то тебя?
Он оглянулся через плечо.
Мгновение подумал.
— Максим, — ответил он почти уверенно. — Максим Дронов.
— Знаешь, что, Максим, — сказал проникновенно водитель, — постарайся-ка ты больше не гулять один в Битцевском парке. Я, если честно, там очень редко езжу.
— Договорились.
Через мгновение Максим остался один у подъезда, провожая взглядом удаляющиеся огоньки стоп-сигналов. Огляделся, вспоминая. Дом был именно тот.
Длинный девятиэтажный с кое-где еще светившимися окнами. Он посмотрел на часы. Было четыре часа утра.
Мой ли это дом?
Почему же память мне про это не рассказала?
Хотя я и так вспомнил многое, подумал Максим. Какой-то недруг Семен, Тарас Петровский, некий Джордж. Кто все они? Он попытался вспомнить телефон из записной книжки.
Тщетно.
Что со мной случилось? Как я оказался в Битце? Или это сделал угрожавший мне в прошлой жизни Семен?
Максим вспомнил боль и кровь, застилающую глаза. Лиц он не помнил, только руки, злые, решительные. Потом ослепительная вспышка перед глазами. Сильный удар, сбивший с ног, вниз, на серую землю. Потом наступила тишина. Угольно черная темнота медленно наползала со всех сторон. И последнее, что он помнил — кто-то присевший рядом на корточки.