Все как в добрые старые времена, подумал Максим.
Вот только чужой халат не по размеру. Да чашка с надписью. И еще одно. Собаки около подъезда.
Его передернуло при воспоминании. Что же со мной происходит? — Ты так и будешь молчать? — не выдержала, наконец, Алена.
— Я очень устал, — ответил Максим.
— Здорово! — всплеснула она руками. — Не виделись два года, он заявляется ранним утром весь в кровище и говорит, что очень устал! Что с тобой, Максим?
— А что со мной? — пожал он плечами. — Очнулся с лесу. Поймал машину и приехал. Вот, собственно, и вся история.
— В лесу? Как же это ты в лесу оказался?
— Не помню, — буркнул он.
— Напился что ли?
Его передернуло.
— Слушай, Ален, — проникновенно произнес он. — Мы с тобой вместе два года были. Я хоть раз так напивался, чтобы ничего не помнить?
Она задумчиво поводила пальцем по столу.
— Да нет, вроде. Хотя, знаешь, люди меняются со временем.
Максим сделал глоток из именной чашки.
— Я мало изменился, — сказал он.
— Ну, почему же? Раньше, насколько я помню, ты в лесу не просыпался. Драк всегда избегал. А сейчас, прямо как герой боевика. В пять утра к бывшей девушке, окровавленный весь…. Что ж ты к маме не поехал?
Вот мы и подошли к самому интересному, подумал Максим. Говорить, нет?
— А я ее не помню, — рискнул он.
— Как это — не помню? — оторопела Алена.
— А вот так. Я свое имя-то вспомнил только по пути сюда, в машине. И всю дорогу уверен был, что домой еду.
— А меня увидел и сразу узнал, так что ли? — усмехнулась Алена. — Более слабого вранья никогда в жизни не слышала. Сказал бы сразу, соскучился, решил на жалость подавить.
— Ну и как, получилось?
— Что, получилось? — не поняла она.
— Ну, на жалость…?
Алена подняла на него глаза, и Максим внезапно вспомнил ее лицо у себя на плече ранним утром. Птицы, поющие за окном, уютное тепло одеяла и ее сонное лицо. «Привет», — говорит она одними губами…
— Получилось, — выдернула Алена его из воспоминаний.
В горле встал комок.
— Ну, а ты как? — торопливо спросил Максим.
— Я? — она тряхнула головой. — Отлично. Вышла замуж, родила девочку, развелась. Сейчас главным бухгалтером работаю. В крупной-прекрупной фирме. А мама с Дашкой сидит.
— Так мама твоя на другом конце города живет.
— Так, я к ней и езжу несколько раз в неделю. После работы. Вот такая у меня прекрасная жизнь.
— Понятно, — кивнул Максим. — Муж-то как?
— Муж объелся груш, — ответила Алена, поднимаясь. — Ты чай допил?
— Нет еще.
— Так допивай, и спать пошли. Мне вставать через час надо. Ляжешь на диване. А когда уходить соберешься, просто дверь захлопнешь.
Внезапно горячее чувство благодарности буквально затопило Максима.
— Ален, — сказал дрогнувшим голосом он. — Ты просто ангел какой-то…
— А ты этого раньше не замечал? — остановилась она в дверях кухни. — Или просто разглядеть не хотел?
— Хотел, но…
— Хватит, — она подняла ладонь. — Завтра поговорим. Ты все равно уже носом клюешь.
— Иду, — кивнул он и торопливыми глотками допил чай.
Поднялся.
Его ощутимо пошатывало от выпавших переживаний.
Спать, подумал Максим с вожделением. Спать…
На негнущихся ногах он проследовал за Аленой.
Диван уже был расстелен.
— Ложись, — сказала она. — Только я тебя сразу предупреждаю, никаких…
А Максим уже спал.
Неловко завалившись на диван, он уткнулся головой в подушку и моментально вырубился.
Алена подняла его ноги, накрыла пледом и секунду посидела рядом на корточках. Потом, со вздохом поднялась.
— Спокойной ночи, Макс.
А Максим уже шел по Новому Арбату. Шел, выискивая глазами Мерседес в сто сороковом кузове. Рядом горели огни реклам, шли люди, а он все искал и искал, лихорадочно шаря по машинам глазами. Напротив «Спорт-бара» он увидел его. Ярко фиолетового цвета, весь в спойлерах, с до блеска начищенным элегантным антикрылом.
Там, в машине за тонированными стеклами, его ждал Тарас Петровский и возможное спасение.
Петровский оказался приятным грузным мужчиной лет под сорок, без малейшего намека на бороду. Под густыми бровями находились большие серьезные глаза, разделенные широким носом, строгие губы стискивали трубку, а намечающийся двойной подбородок утопал в высоком воротничке наверняка дорогой рубашки. Весь он был ухоженный и умиротворенный, да и в машине его висел запах некого благополучия.
Тихо урчал двигатель, а неярко светившаяся в темноте панель приборов дополняла ощущение защищенности и уюта.