Слили, понял Немченко. Вот, черт!
— А что и такое может быть?
— Я, ты знаешь, всегда был против этих железок-пистолетов. А их сейчас на каждом углу, как говна весной на поле. Всяко случиться может.
Немченко помолчал.
Накрылась дружба с Голосом, грустно подумал он. Как же не вовремя! А у меня уже были на нее планы.
— На то жизнь и дана. Неизвестно, где потеряешь, где найдешь, — философски сказал Вадим, отчасти отвечая вслух на свои мысли. — Но я все-таки очень надеюсь.
Шептун покивал, повернулся и пошел к машине.
Что же, интересно, скажет Голос, подумал Немченко, глядя ему вслед. Ну, то, что рад не будет — это точно. А вот, что он скажет конкретно?
Впрочем, через несколько минут Вадим знал уже всю конкретику.
В машине он первым делом поднял мобильник и набрал номер, зарегистрированный на Брежнева. Голос ответил со второго гудка.
— Это Немченко, — представился Вадим.
— Я знаю.
— У нас проблемы с Дроновым, — не стал тянуть Вадим. — Судя по всему, его попросту убили.
Голос немедленно канул в небытие, исчез с линии.
Несколько мгновений Вадим слушал абсолютную тишину, потом несколько раз подул в трубку для верности.
— Алло? — озадаченно спросил он.
Голос появился через мгновение.
— Нет, Вадим, — сказал он. — Максим Дронов жив. Однозначно.
— Но как же так, — растерялся Вадим. — У меня очень достоверная информация…
— Сюда, к нам, он не поступал, — просто сказал Голос. — А значит, он все еще жив.
Немченко едва успел прикусить себе язык, чтобы не спросить куда это, собственно, сюда, к нам. Может быть, подумал он, имелся в виду один из кругов многоэтажного Дантова ада?
Голос тоже не стал уточнять.
— Так что ищи, Вадим, — произнес он. — Может, наш друг где-нибудь еще и объявится.
Максим Дронов
Казалось, словно отражение из зеркала в ванной обрело собственную жизнь. Оно засело где-то в глубине Максима и втягивало его в постоянные споры. Скорее даже не споры, а в дискуссии, где одна из сторон находилась в явном подчинении.
За ужином это случилось несколько раз.
— Они ищут тебя, — напомнило о себе отражение, когда Максим занес вилку над хорошо прожаренным бифштексом. — Ты ведь не поверил сказке про ФСБ.
— Конечно, нет, — мысленно отозвался Дронов. — Я даже знаю, кто меня ищет.
— Петровский и компания, — сказало отражение.
— Верно, — согласился его оппонент.
— Мясо не вкусное? — всполошилась Алена, глядя на его рывки вилкой.
— Мясо отличное, — улыбнулся Максим. — Просто не могу решить, с какого края зайти.
— А ты давай с любого, — облегченно порекомендовала она.
Проклятое отражение снова вылезло на салате.
— Они ищут тебя не просто так, — сообщило оно.
Максим от неожиданности дрогнул полной ложкой и едва не вывалил ее содержимое на стол.
— Отвали! — мысленно приказал он.
— Запомни, не просто так, — оскорбилось отражение и исчезло.
— Да, что с тобой, Макс? — удивилась Алена. — Не выспался?
— Наверное.
— Какой-то ты стал неловкий.
— Старею, — отшутился Максим.
Когда они уже принялись за чай, отражение сделало новую попытку.
— Созрел? — осведомилось оно.
— Для чего созрел? — спросил Дронов. Они с Аленой смотрели телевизор с последними новостями, и метания Максима были не сильно заметны в полумраке. — Если ты о Петровском, то, конечно, ищут они меня не просто так. Они хотят меня спасти, только и всего.
— Спасти? — хихикнуло отражение. — Ты, что до сих пор ничего до конца не вспомнил?
— Наверное, нет, — растерялся Максим.
— Ладно, — сжалилось отражение. — Потерпи до ночи. Ляжешь, расслабишься, и тогда я тебе помогу вспомнить все. До последней мелочи.
— А что есть нюансы?
— Поверь мне, есть, — заявило отражение. — И тебе они совсем не понравятся. Так что до встречи в ванной, Макс.
— Ложимся? — посмотрела на него Алена через журнальный столик.
— Да, — кивнул Максим с затаенным страхом.
Пока Алена принимала душ, он лежал, закрыв глаза, и повторял, словно молитву:
— Петровский — друг, Петровский — друг…
Алена выключила воду, и через несколько минут прошла мимо. Максим остался один на один с темнотой. Отражение пришло к нему почти сразу.
— Готов? — спросило оно.
— К чему?
— Вспомни!
— Что вспомнить? Я не могу!
— Вспомни! — крикнуло оно на него. — Вспоминай, слабак! Тот день, ту ночь, когда тебя убивали…