— Выжили? — не поверил своим глазам Тополев.
— Будем брать? — осведомился Дремов.
Петровский задумался на мгновение. Его глаза вновь встретились со взглядом Антона.
— Отпусти их, — попросил Тополев.
— А если там Дронов?
— Ты знаешь, что твой Дронов сейчас внутри и мстит, упиваясь кровью.
— Знаю, — согласился Тарас. — А если они вывезли «Сигму»?
— Там им точно было не до нее.
— Хорошо, — снова согласился Петровский.
— Пусть уезжают, — сказал он вслух, расстегивая плащ. Антон облегченно выдохнул. Петровский снял плащ, не отрывая взгляда от экрана.
— Что это вы делаете, Тарас Васильевич? — удивился Дремов.
— В конце-концов я ведь тоже оборотень, — просто ответил тот. — Попробуем поговорить.
— О чем с ним сейчас говорить? — вмешался Тополев. — Он и вас убьет, Тарас…
Договорить Антон не успел.
Перебивая его, захрипела рация.
— …зываю, вызываю Петровского.
Тарас поднял рацию.
— Да? — спросил он.
— Ну, и как тебе шоу? — спросил тот же самый голос, с которым они говорили в милиции. Голос провонявшего бензином бомжа. Голос кукловода. Или все-таки Тензора?
— Многих он уже на тот свет отправил? — вместо ответа спросил Петровский.
— Он отправит всех оставшихся, — ответил Голос без интонаций. — Крепкого ты мальчика воспитал, но для меня он не подходит.
— Почему же?
— Он слаб, — ответил Голос. — Он не убийца. Я организовал ему знатную наживку. Других людей, не Семена, настоящих убийц с руками по локоть в крови. А он, твой слабак, их выпустил. Знал, что кто они такие — и выпустил. Другой бы убил вообще всех, а он…. То, что с ним сейчас происходит, ты же знаешь, временное. И когда он придет в себя, вполне возможно, что и руки на себя наложит. Зачем мне такая размазня?
— Вырасти своего.
— Я подумаю над советом. Да, кстати, связь я вам возвращаю, мне она больше ни к чему. Все, что я хотел увидеть — увидел. Все, что желал сделать — сделал. Твой уродец мне не подходит. До скорой встречи, Тарас.
— Ты так и не представился.
— Ах, да, — спохватился Голос. — Когда-то меня звали Тензор. Помнишь такого?
Петровский рассмеялся.
— Мы тебя сразу вычислили, мальчик, — ответил он. — Только ждали подтверждения. Ты все такой же маленький мальчик со взрослыми амбициями? Ты так и не посетил психиатра? Разве ты еще жив?
— Я уже жив. Я вернулся, Петровский. И рад, что ты меня помнишь, — удовлетворенно сказал Тензор. — Мы с тобой еще встретимся, обещаю.
— В следующей жизни, — ответил Тарас.
— В этой, — сказал Тензор и отключился. Сейчас же вместо него в рации появился другой голос — голос Михаила Токарева.
— Группа Петровского, отзовитесь! Петровский, прием!
— Здесь мы, — ответил Тарас. — Как там, в здании?
— А! Наконец-то! — обрадовался Токарев. — Докладываю, Тарас Васильевич, три джипа выехали обратно. Состав экипажа первоначальный. А в офисе — настоящая резня.
— Как же они смогли все-таки выехать? — спросил недоуменно Тополев. — Как сумели договориться с Дроновым?
— Почти все собаки — в здании, — продолжал Токарев. — Минуточку… Собаки бегут, Тарас Васильевич. Они все покидают территорию. Все собаки спасаются бегством.
Петровский повернулся к водителю.
— Андрей Васильевич, двигаемся! — сказал он. — Думаю, Дронов еще что-то задумал. И очень сильно надеюсь, что мы хотя бы на этот раз успеем.
Джип рванулся вперед, подпрыгивая на ухабах.
До дороги на КПП прямиком действительно оказалось совсем недалеко. Преодолев несколько отвалов, машина слетела к прогалине и, наконец, с ревом выбралась к площадке перед забором.
— Приготовились, — предупредил Петровский.
— Ну и дела, — присвистнул Тополев, окидывая взглядом возникшую картину.
Будка КПП темнела приемом оторванной двери. Земля вокруг была усеяна собачьими трупами. Сколько их здесь было? Сто? Двести?
Оставшиеся в живых собаки веером разбегались из разорванных ворот. Некоторые прихрамывали, некоторые жалобно скулили, но почти все они дымились от свежей крови.
Машина стремительно ворвалась в остатки ворот, распугивая последних псов. Тут и там валялись их раздавленные трупы, кровавая вода с клочьями шерсти, летела из-под колес. Все еще пузырящаяся от дождя земля хранила следы тысячи лап.
Джип несся к офису, над которым, не смотря на ливень, неуверенно вздымались черные клубы дыма.
— Стой, Васильевич! — закричал Петровский. — Стой!