Как сообщить об этом Эстер, и как она себя поведет, я не знал. Какое неприятное совпадение. Однако я уже обещал, и просьбу ее игнорировать не мог. Ночь выдалась неспокойная. С недавних пор спали мы втроем. Живое воплощение Орсис не спрашивая забиралась в постель. Однако, Венге сей факт не смущал, она получала то, что ей причитается. Поутру я долго не вставал, пытаясь растянуть тревожное забытье. Все думал и думал… К счастью, Эстер сильно перебрала и тоже угомонилась под утро. Так что почти весь день она провалялась в своей палатке. Выползла только под вечер. После ужина, когда ясность мысли и душевное равновесие вернулись, она напомнила о своей просьбе. Но я попросил обождать с этим до темна.
Ближе к полуночи, я усадил Эстер в «Урал». Натали заняла место стрелка, а о роли Инары я сознательно умолчал. Выехав за пределы пещеры, я прочел заклинание переноса. Оказавшись на том самом месте, где состоялся разговор с королем, я установил барьер.
— Торвик, зачем мы здесь? — Эстер выглядела напуганной.
— Это связано с твоей просьбой, — пояснил я сдержанно. — Ты была права, вести не слишком приятные.
— Мама мертва? Ты это хочешь сказать?
— Все несколько хуже. С тех пор прошло больше тридцати лет. Она переродилась с младенчества и теперь служит лиге Антуса. Те корабли, что атаковали крепость, прибыли по ее приказу. Но есть и плюсы.
— Какие? — с трудом проглотив сказанное, спросила Эстер.
— Так же как моя жена, она сохранила личность. Вот только убеждения теперь, вероятно, иные.
— Прости, Торвик, я не могла знать… Что ты задумал?
— Я не хочу, чтобы ты пол жизни мучилась сомнениями. Поверь опыту, такие вещи лучше выяснять сразу, как бы больно это не было. Ты готова встретиться с матерью?
— Здесь!? — она испуганно огляделась.
— Да, Эстер, здесь и сейчас. Для этого есть два способа. Если не выгорит первый, прибегнем ко второму. Ну так как?
— О боги… — она облизала пересохшие от волнения губы. — А если она не узнает меня? Прошло столько времени…
— Значит, она узнает меня, — донеслось из темноты.
Могучий силуэт Эдварда Шо проявился во тьме. Он шагнул в свет фар в компании Лили. Я заранее отослал ее с письмом, объяснив обстоятельства. Разумеется, комендант крепости ответил решительным согласием, и был перенесен на плато.
— Я еще нужна тебе? — спросила Лили.
— Лишней не будешь. Укройся в тени и наблюдай, — попросил я.
— Вот Торвик, — отец Эстер протянул мне кулон, внутри которого покоился локон волос. — Это подойдет?
— Орсис?
— Да Торвик, это подойдет, — прозвучало во тьме. — Еще несколько минут и момент для призыва будет идеальным.
— Хорошо, ждем…
Прохаживаясь из стороны в сторону, я поглядывал то на небо, то вдаль. Секунды ожидания медленно тянулись, вплетаясь в ритм сердца. Эстер заметно нервничала, Эдвард был словно скала, Лили ковырялась в носу и зевала.
— Сейчас, Торвик!
Я встал на подножку и заглушил машину. Свет фар погас. Когда глаза привыкли к темноте, я сжал кулон и в пол голоса прочел заклинание призыва. Женщина в белоснежной рясе, отороченной золоченой каймой, возникла спустя мгновение. Ее одежда слегка мерцала во мраке. Вздохнув устало, она щелкнула пальцами, и мягкий струящийся свет озарил все вокруг. Она, несомненно, поняла кто я, где она находится, и что произошло. Однако усмешка с ее лица сползла в тоже мгновение, как вперед вышел Эдвард Шо. Пару секунд спустя, из за его спины показалась Эстер, боясь поднять глаза. Он обнял взрослую дочь за плечи и прижал к себе. С минуту комендант крепости разглядывал женщину, облаченную в церемониальную одежду лиги. Она точно узнала его.
— Здравствуй, любимая… — проговорил он мягко. — Как твои дела?
Глава 8. Все не так
— Торвик Торвольф, ты мерзкая тварь!!!
Выкрикнув это, женщина в белоснежной рясе рухнула на колени и взвыла белугой. Верховный распорядитель лиги в момент лишилась выдержки, самообладания, решимости и способности к сопротивлению. Кажется, ее воля сломилась раньше, чем она могла предположить. Хотя, это было больше похоже на нервное расстройство, прогрессировавшее годами и достигшее своего пика. Впрочем, длилось представление не долго. Выплеснув накопившееся, женщина взяла себя в руки. Я уселся на капот машины, откуда все было хорошо видно, и свесил ноги. Когда она встала и подняла глаза, я вежливо попросил: