В прошлый раз, когда Сайлас видел Селию, он невежливо сбежал. Ему не хотелось снова быть грубым, так что он подвинул стул к столику и взял крышку коробки, чтобы посмотреть на картинку — Монреаль кисти какого-то народного художника. Сайлас хотел что-нибудь сказать, пошутить или ослабить напряжение, которое ощущал между ними, но ему никогда не удавались шутки. Заикание всегда портило нужный момент, и вместо смеха он видел, что другим неудобно, или еще хуже, что они его жалеют. Поэтому он сидел молча, знакомясь с картинкой и кусочками, пока не выбрал один, на котором была изображена голова собаки, нашел кусочек с туловищем и соединил их.
Тетя Нэнси долго не возвращалась. Они слышали, как она загружает посудомоечную машину, затем несколько минут тишины, и наконец как она разговаривает по телефону. Все это время Сайлас и Селия работали над пазлом в полном молчании. Каждая минута, проходившая без слов, казалась еще одним волокном, добавляющимся к веревке, которая становится толще и толще, так что ее все сложнее перерезать, пока не стало казаться, что они оба с кляпами и не могут говорить.
Это напомнило Сайласу доклад в девятом классе про Уотергейтское дело. Он никогда не называл его делом, просто скандалом, потому что думал, что это будет легче произнести, поскольку он чаще запинался на звуках, которые надо произносить с сомкнутыми губами. Он до сих пор помнил первую строчку. Он планировал сказать: «Администрация Никсона была уничтожена Уотергейтским скандалом», но его убило самое короткое слово в предложении. Он встал перед классом и начал: «Администрация Никсона б-б-б...»
Его губы крепко сжались. Это была худшая часть его заикания. Как будто каждая мышца лица заставляла губы сжиматься, и было трудно их разомкнуть. Он чувствовал, как покраснел. Две девочки справа захихикали, и Сайлас, не глядя на них, понял, что они смеялись над ним. Доклад должен был занять две или три минуты. Ему потребовалось четырнадцать.
— Получается что-нибудь? — прервала неприятные воспоминания тетя Нэнси.
— Немного, — сказала Селия. Ее голос был таким же красивым, как она сама, тихим и нежным.
— Давайте я возьму стул и помогу вам, — сказала Нэнси.
— Нет. — Сайлас встал так быстро, что едва не опрокинул стул. Селия оторвалась от пазла, и обе женщины подняли на него глаза. — Вот, — сказал он, обходя стул. Тетя Нэнси села. — Мне пора идти.
Сайлас заметил озадаченное выражение на лице тети, но не посмел взглянуть на Селию.
— Спасибо за дрова, — сказала тетя Нэнси, когда он закрывал за собой дверь.
Много часов спустя, не в состоянии заснуть, Сайлас слушал, как в углу храпит Уинстон. Почему он всегда убегает, когда оказывается рядом с Селией?
Он уже почти заснул, когда вспомнил слова Перл: «Не беги, когда что-то хорошее прямо перед тобой».
Он заснул до того, как успел решить: Селия — это хорошее или нет.
Глава 11
— Сегодня с нами две новые участницы. Джейн, расскажешь нам, кто твоя гостья?
Все засмеялись, и Селия решила, что гостья Джейн, наверное, не нуждается в представлении.
Стройная брюнетка встала и потянула за собой сидевшую рядом женщину.
— Это моя дочь Фрэнсис. Она приехала в гости из Юджина.
Несколько женщин поздоровались и выразили свою радость по поводу возвращения Фрэнсис.
— А это Селия. — Нэнси протянула обе руки к Селии, как будто преподнесла группе подарок. — Селия будет жить со мной все лето и помогать мне с огородом.
— Она знает, во что ввязывается? — спросила пожилая женщина в углу.
— Эй, Кэти, не пытайся ее напугать. Если она уедет, в этом году у меня не будет огорода, а ты будешь скучать по моим баклажанам.
— Откуда ты? — спросили справа.
— Я из Иллинойса.
— Моя сестра живет там, — сказала другая женщина. — Ты бывала в Шампейне?
— Вообще-то нет.
Селии не хотелось говорить, откуда именно в Иллинойсе она приехала. Она даже думать не хотела о Чикаго и людях, которых оставила там. Нэнси заметила ее уклончивый ответ и перевела разговор на другую тему.
— Нам лучше начать, или мы не закончим этот квадрат сегодня. Лиза, ты не против поработать здесь с Селией, чтобы Джейн и Фрэнсис могли использовать одну машинку? Нам бы не хотелось отнимать время у матери и дочери.
Лиза пересела к столу и швейной машинке рядом с Селией. Лиза была хорошенькой, как большинство молодых матерей, которые после рождения детей становятся мягче и круглее. Селия подумала, что они примерно одного возраста, пока Лиза не упомянула, что дома ее ждут трое детей.