Сайлас засмеялся:
— Это так. Ты меня поймала. В речевом лагере мне советовали бы повторять название, пока не произнесу его правильно.
— В речевом лагере?
Сайлас выключил радио, поскольку начались помехи.
— Я ездил в лагерь в Вашингтоне. Для заик.
Он заговорил медленнее, как будто разговор об этом сделал его осторожным.
— И на что это похоже?
Сайлас рассказал ей про три недели, которые провел в лагере «Рок-Ридж».
— Это не вылечило меня, но, думаю, помогло. Меня научили нескольким полезным приемам.
— Каким приемам?
— Не торопиться. Перефразировать. Когда ты придумаешь, как можно сказать нужное слово по-другому, то сможешь избежать сложностей.
— Какие у тебя сложности?
— В основном твердые согласные. — Он говорил осторожно и вдумчиво. — «М», «п-п» и «б». Иногда «с». Как будто губы смыкаются.
Селия кивнула.
— Есть еще какие-нибудь приемы?
Сайлас взглянул на нее краем глаза. Она не хотела, чтобы он сердился на нее, так что смягчила вопрос улыбкой.
— Думать и заранее планировать, что хочешь сказать.
Селия легонько пихнула его локтем.
— Так куда мы едем?
Сайлас улыбнулся и покачал головой, но медленно произнес:
— Мы едем в Юджин есть мороженое в «П-принц П-пюклер».
— Извини, я не расслышала. Куда мы едем?
Сайлас засмеялся:
— Мы едем в Юджин есть мороженое в «П-принц П-пюклер».
Селия покачала головой и показала на ухо.
— Должно быть, я глуховата. Можешь повторить еще раз?
— Зараза.
— Это я услышала.
— Хорошо. — Сайлас был в хорошем настроении. — Мы едем в... «Принц... Пюклер».
— Класс! Один мой друг говорит, что там продают отличное мороженое. — Селия слегка повернулась на сиденье, чтобы быть лицом к Сайласу. — Но если серьезно, было трудно? Я имею в виду, когда ты рос.
Сайлас пожал плечами.
— Да. Но трудности есть у каждого. — Он посмотрел на Селию. — Как у тебя и твоей мамы.
Селия опустила глаза на руки и кивнула:
— Да.
Сайлас накрыл ее ладонь своей.
— Расскажи мне о ней.
Селия повернула свою ладонь вверх и сжала его руку. Она вглядывалась в веснушки и вены на тыльной стороне его кисти.
— Нечего рассказывать. Она выбрала наркотики вместо меня.
Сайлас задумался на минуту, а потом спросил:
— Какое у т-тебя лучшее воспоминание?
Селия задумалась.
— Наверное, перед сном, когда я была маленькая, еще до ее зависимости. Она почти всегда читала мне книгу — что-то о том, сколько поцелуев требуется, чтобы пожелать спокойной ночи, или что-то вроде. Я любила ту книгу. Там было что-то про уши похожие на розы, и мне казалось, что это так здорово. Я всегда трогала свои уши и представляла, что это роза, желтая. Потом она целовала мои уши и мои глаза, мой нос, прежде чем выключить свет.
— Что еще?
Селия позволила мыслям вернуться в прошлое.
— Она всегда говорила мне, что я умная. Даже когда она плохо соображала. Она говорила, что я никогда не облажаюсь и не останусь одна с ребенком, потому что я слишком умная, чтобы позволить такому случиться.
Селия тяжело сглотнула, заставляя себя не расплакаться, когда внезапно поняла, что оказалась более похожа на свою мать, чем когда-либо хотела.
Сайлас задавал еще вопросы, и может быть потому, что его голос был мягким и он держал ее за руку, Селия рассказала ему о случае, когда мама таскала ее через весь город в поисках человека, у которого были «лекарства, в которых она нуждалась». Селия так устала, что еле переставляла ноги. Когда она начала плакать, мама стала трясти ее за плечи и спрашивать, почему она думает только о себе. Когда они наконец нашли мужчину в грязном притоне, где пахло протухшей едой, тот наорал на маму за то, что она притащила своего никчемного ребенка с собой, потому что он хотел от нее платы, которую она не могла предоставить в присутствии ребенка. Мама оставила ее сидеть на ужасной грязной кухне, а сама пошла в спальню с мужчиной. Когда они наконец пошли домой, мама была счастливой и смеялась, она сказала, что завтра Селия может пропустить школу и они смогут поспать подольше, а потом поиграть в парке. Так она пыталась извиниться за ужасную ночь.
— Мне жаль, — сказал Сайлас, когда она замолчала.
— Могло быть и хуже, — сказала Селия.
— Как?
— Звучит ужасно, но я думаю, что если бы она осталась жива, то было бы хуже. По крайней мере, когда она умерла, я почти целый год прожила у Хандли. Они были хорошими добрыми людьми. Я говорю как ужасный человек.
— Нет.
Селия удивлено посмотрела на него. Она всегда чувствовала себя виноватой за облегчение, которое испытала, когда мама наконец умерла.
— Нет?
— Ты говоришь, как м-маленькая девочка, которая нуждалась в п-помощи.