— Я думал...
— У меня будет ребенок.
Сайлас остановился, и Селия повернулась к нему.
— Я знаю. Нэнси мне рассказала.
Селия не смогла разгадать выражение его лица, поэтому продолжила:
— Я хотела рассказать тебе, но сначала я боялась. А потом ты уехал. А потом снова уехал, и у меня не было возможности.
— Мне н-не следовало уезжать в-вот т-так. П-прости.
Теперь он заикался даже на тех буквах, которые раньше не представляли трудности. Селия смотрела на его ботинки, боясь, что если посмотрит ему в глаза, то растеряет всю решимость.
— Меня всю жизнь бросали.
— Я не из таких.
— Тогда что произошло?
— Я знал, что ты что-то не д-договариваешь, и, полагаю, я запаниковал.
Селия и Сайлас медленно пошли дальше. Они были почти дома, когда Селия сказала:
— Мне следовало рассказать тебе раньше.
— М-может, мы могли бы, ну, знаешь...
Селия подняла голову. До этого она не замечала, какие усталые у него глаза. Она положила ладонь ему на руку, чтобы смягчить свои слова.
— Сайлас, тебе надо пойти домой и поспать. Давай поговорим позже.
Если бы он обнял ее, она бы устроилась в кольце его рук и осталась там навечно, но он только кивнул и проговорил медленно и осторожно:
— Увидимся завтра.
Глава 37
Сайлас забрался по лестнице к окнам второго этажа пивоварни и протянул руку, Нэнси подала ему лоскутное одеяло. Последние пару лет Сайлас помогал своей тете и почти сотне других добровольцев готовиться к ежегодной выставке лоскутного шитья.
— Мне очень нравится. — Нэнси подняла красивое одеяло, присланное из Новой Зеландии. Каждый год она с нетерпением ожидала разнообразные одеяла со всего мира, особенно те, которые отдавали дань красоте, которую она иногда принимала как должное. На одеяле подробно воспроизводилась скалы Смит Рок на фоне красочного заката. — Жаль, что оно не продается.
Закрепив одеяло, Сайлас слез вниз. За три часа, что они с Нэнси вешали одеяла, он почти не разговаривал и ни разу не улыбнулся.
— Сайлас, пора это прекращать.
— Она едва разговаривает со мной.
— Это потому, что ты ее не слушаешь. Сейчас ей не нужен парень, а ты продолжаешь приглашать ее на свидания.
— Ничего особенного. П-просто сходить в кино или поесть.
Сайлас вернулся из Вашингтона почти месяц назад, и хотя его решимость впечатляла Нэнси, она беспокоилась, что этим он отпугивает Селию.
Нэнси посмотрела на него как на глупого ребенка.
— Это и есть свидания.
— Я уже жалею, что ты мне рассказала.
Нэнси вздохнула. Насколько другими были бы отношения Сайласа и Селии, если бы она не лезла не в свое дело? Она попыталась убедить себя, что действовала из любви и беспокойства за племянника, но не могла с уверенностью утверждать, что интерес к чужим делам совсем ни при чем.
— Я тоже. Я не знала, что она собиралась рассказать тебе, и не хотела, чтобы она тебя обманула. Я ошибалась, и мне очень жаль. Но, может быть, все к лучшему.
Сайлас скривился.
— Это не к лучшему. — Он отвернулся. — Она мне нравится. Очень. Мне плевать, что она б-беременна. Она все та же Селия. — Его голос стал мягче. — И я хочу вернуть ее.
— Я знаю. И, может, ты ей тоже нравишься, но у нее много забот, и ей нужно, чтобы мы дали ей разобраться с ними. — Когда Сайлас собрался уходить, Нэнси схватила его за руку. — Будь ее другом. Вот что ей нужно.
— Да, но я хотел б-быть больше, чем другом.
— Сейчас главное не ты. И даже не Селия. Главное — ребенок, и нам надо быть ее друзьями и поддерживать ее. Так что перестань дуться и перестань приглашать ее на свидания. Может быть, после родов она будет готова снова ходить на свидания, и если ты ее не спугнешь, может быть, она даже пойдет с тобой.
Нэнси улыбнулась и по-матерински приобняла Сайласа.
— Как я могу б-быть ее другом, если она меня избегает?
— Ох, Сайлас. Ты же умный мальчик. Уверена, ты сумеешь придумать, как быть ее другом.
* * *
Большая часть Мэйн-стрит и двух параллельных ей улиц были перекрыты, и тысячи людей слонялись по ним, восхищаясь лоскутными одеялами, пробуя вкусную еду и общаясь. Под навесами в парке и на стоянке «Мира шитья» мастера учили заинтересовавшихся посетителей лоскутному шитью, советовали, как подбирать ткани, и знакомили с различными приспособлениями для работы.
Селия остановилась полюбоваться группой одеял, висящих на ветвях. Композиция «Рукотворный лес» состояла из длинных тонких одеял, олицетворявших деревья. Трехмерные розовые цветы на одном напомнили Селии кизил, который она видела, когда была маленькой.
— Привет, Селия.
Лейси практически врезалась в Селию, прежде чем та поняла, кто это.