— Потом… может быть… Ты поняла, Катюш? Можешь гулять, сколько вздумается. Купи себе новые наряды. Но об открытии — ни слова! Поняла?
— Да поняла-поняла. Что я, тупая что ли?
Она упорхнула за дверь.
Мысли путались в его голове. Как он устал! Как он смертельно устал за последние дни!
И доктор побрел к дивану в кабинете. На своей кровати он спать не мог.
Глава 2
Снились доктору Сажину кошмары. Костлявая чья-то рука шарила в его голове, как в мешке с сюрпризами, вытаскивая одну за другой… бигуди.
Он вынырнул из страшного сна с колотящимся сердцем. В комнате было тихо. Желтый шмель бился об оконное стекло. Сквозь серые портьеры едва проникал яркий солнечный день. Доктор подошел к окну и настежь распахнул его. В окно ворвался детский гомон из детского санатория, где работала педиатром его жена Екатерина Сажина.
— Что за сон мне приснился? — потер лоб Сажин, силясь вспомнить, что же было до того, как из головы его вытаскивали бигуди.
Но так ничего и не вспомнил. Лишь ощущение какой-то безысходности давило на мозг. Доктор Сажин живо интересовался снами, он даже записывал их, анализируя и пытаясь отыскать смысл того, что подсказывало ему подсознание. Странная вещь — сон. Иной раз просто ужас снится, а не страшно. А иной раз — так, пустяки, а просыпаешься в холодном поту и ничего вспомнить не можешь.
Вскоре вернулась и Катенька, принеся с собой свежесть летнего утра. Сама она была словно умытая росой ромашка, с любопытством выглядывающая из-под листьев.
— Ты знаешь, Сашок, видела соседку. Она так равнодушно на меня посмотрела, а я чуть было не поздоровалась, хорошо, вовремя опомнилась, — говорила Катюша, выкладывая продукты в холодильник. — Что будем делать?
— С чем?
— С санаторием?
— Позвони и попроси отпуск без содержания, — рассеянно ответил Сажин.
— Придется! А знакомые, сослуживцы, соседи?
— Скажем, что приехала племянница.
— А куда делась жена?
— Так и скажем: жене плохо в городе, жарко и душно, она срочно уехала в горы отдыхать, а тут неожиданно прибыла племянница, — сказал Сажин и хлопнул жену-племянницу по упругой попке.
Ему так понравилась эта идея и роль племянницы, что он расхохотался.
— Ах, ты, шалунишка! — Катенька шутливо погрозила ему пальчиком, — тебе уже не терпится затащить свою племянницу в постель?
— Почему бы и нет? — страстно прошептал Сажин, увлекая Катю за собой.
— Только не сейчас, Саша! Ах, эти вечные домогательства, — сказала жена с досадой, поправляя прическу.
— Как? — оторопел Сажин. — Тебя еще кто-то домогается? У нас же секса не было несколько лет!
— Да нет, я не то хотела сказать! — возразила Катенька. — Просто заниматься сексом посреди белого дня как-то глупо и смешно.
— Ну вечером будет? — попытался шутить Сажин. — Будет, да?
Она неуверенно кивнула головой.
— Давай тогда пить чай?
— Да-да, по-восточному! — оживилась Катя. — Со сливками, я купила.
— Лучше бы мы сексом по-восточному занялись, — пробурчал Сажин, садясь за стол. — Ты пока накрывай. А я позвоню на работу, скажу, что не очень здоров.
И доктор пошел в кабинет, тяжело шаркая домашними тапочками. К столу он вышел переодевшись во фланелевый домашний костюм. Катенька неодобрительно посмотрела на вытянутые коленки и отвернулась к окну.
Весь день Катюша читала ленивую книгу, это она так говорила — ленивую книгу, которую невнимательно читаешь. Иногда садилась сбоку у окна, чтобы ее не слишком было видно с улицы и слушала детские голоса, доносившиеся из санатория.
— Больные дети — это дети, которым не хватает любви, — говорила порой Екатерина Сажина.
Ее теория расходилась как с официальной точкой зрения, так и с мнением родителей. Но доктору Сажину трудно было сбить ее со своей позиции.
— Ну и как мы любим? — грустно говорила коллегам Катюша. — Некогда же нам любить, нам воспитывать надо, лечить, учить. А ребенок похож на цветок — без любви чахнет и засыхает.
— У тебя столько оригинальных мыслей, — сказал как-то Сажин. — Ты бы написала статью, что ли?
— Зачем? — отвечала Катюша. — Что это изменит? Родители все равно останутся при своем мнении. Общество с трудом освобождается от стереотипов, а российские традиции воспитания замешаны на строгости и послушании. Вспомни, как тебя растили.
— Зачем? Скажешь тоже? Хотя бы для карьеры! — сердился Сажин.
— Карьера — это у тебя, а у меня — дело, просто работа.
Сейчас оторванная от любимого дела Катюша откровенно скучала.
Вечером к Сажиным нагрянули гости.