— Мама, они такие красивые. Можно мне раба? — внезапно воскликнул ребёнок.
Услышав его, женщина бросила презрительный взгляд на девушек в телеге и с отвращением отвернулась. Было видно, как уходя, она что-то говорит мальчику, но им этого уже было не услышать. В тот момент Сэта подумала, что и к лучшему.
После этого девушка не проронила ни слова. Она больше не плакала, не обращалась к людям — она развернулась лицом к сидевшему впереди мужчине и погрузилась в себя. Сэта понимала её, она тоже надеялась на этих людей в какой-то степени. На обычную человечность и понимание, но сама не осознавала — где находилась. Жители этого города просто не замечали их, не видели и не слышали. Создавалось такое впечатление, что для этих людей трёх пленённых девушек, провозимых, казалось бы, рядом, просто не существовало. А после встречи с ребёнком и взглядом его матери, тело не переставала бить дрожь. Сейчас Сэта уже около десяти минут просто сидела на полу и наблюдала за жизнью города. Её ноги давно отогрелись под солнцем, руки болели от кандалов, живот урчал от голода — но она не замечала всего этого, не замечала своего тела, себя. Она просто смотрела на людей. Сначала пытаясь понять — почему? А затем, Сэта начала замечать. Долго всматриваясь в лица людей, она заметила, что они не игнорируют их, они и вправду их не видят. Не обращают внимание. Как если бы вы долгое время проходили каждое утро по одной тропе, мимо огромного дерева, то непременно привыкли бы к нему настолько, что просто перестали бы замечать. Эти люди вели себя так же. Сэта видела их задумчивые лица, их усталый взор. Редко, но всё же время от времени кто-то бросал мимолётный взгляд на повозку, либо оценивал девушек, либо провожал их лёгким любопытством, но не более. Только сейчас Сэта поняла, что́ видела в лицах людей, когда кричала и звала на помощь та девушка. Она видела презрение. На них обращали требуемое внимание, но взамен выдавали лишь презрительные усмешки. Все они улыбались, насмехались над этой девушкой и её мольбами. Их лица, искажённые в смехе, одновременно вызывали страх и злобу, потому Сэта неосознанно игнорировала их, не замечала, словно отгораживаясь, не желая принимать реальность. И сейчас она не приняла её, в ней ещё чувствовалась надежда на чудесное спасение. Безнадёжно угасающая внутри.
Мужчина потянул вожжи и телега остановилась. Сэта наблюдала, как он спрыгивает на землю и подходит к охраннику у огромного, по меркам увиденного города, здания. Девушка даже не заметила, когда они подъехали к нему, но сейчас всё её внимание было направлено только на их тюремщика. Он подошёл к двери клетки.
— Мы зайдём сзади, — прохрипел он. — От вас требуется тишина и повиновение. Сейчас ваш хозяин я — Гимфар, но в скором времени я совершу крайне выгодную сделку и с радостью от вас избавлюсь. А пока идите за мной.
Он открыл клетку и жестом пригласил выйти, но ни одна из девушек даже не пошевелилась, тогда Гимфар устало выдохнул и силой выволок каждую наружу. Страх сковал Сэту, как и двух других пленниц: ноги отказывались слушаться, шум улицы тонул в собственном биении сердца, а в глазах уже начинала уплывать реальность. Девушка посмотрела на других пленниц и, заметив у них те же атаки паники, постаралась взять себя в руки.
Мощный двухэтажный особняк из чёрного кирпича с чёрной черепичной крышей и вытянутыми вверх башнями по краям пугал не меньше этого мужчины. Рамы особняка были также выкрашены в чёрный, двойная железная дверь обрамлялась витиеватым кованым рисунком, а статуи по краям парапетов изображали неизвестных и ужасающих тварей. «Чистая готика» — мелькнула мысль у Сэты. Они вошли в пустой зал, освещённый двумя настенными канделябрами с маленькими тусклыми свечами внутри. Кроме этого в помещении больше ничего не было, разве что пара не менее тусклых коридоров и дверей вдалеке. За одной из дверей оказалась лестница вниз. Спустившись на два пролёта, группа замерла, неожиданно раздался женский крик, от чего вся кожа покрылась мурашками и холодным потом. Как оказалось, кричала та самая миловидная девушка и Сэта вполне могла понять её крик. В этом помещении пугала не пустота — все стены, весь пол, двери, свечки и даже местами потолок были покрыты многими и многими слоями высохшей крови. Она щедро облепила стены россыпью точек, покрыла пол ровным рисунком, что плавно переливался разными тонами и оттенками в тёплом свете. Кровавые цветы и ровные слои, лёгкие брызги и тяжёлые капли — весь этот красный пейзаж раскинулся сразу перед глазами трёх новеньких рабынь, которые только сейчас могли по настоящему понять кем стали.