— Жива?
Человек обращался к девушке подвешенной рядом с ним. Она открыла глаза и тут же сморщилась, пытаясь привыкнуть к полумраку, созданному одним настенным факелом. Невыносимое зловоние настойчиво ударило в нос, заставляя бороться с подступающим к горлу комом и временно отвлекая от нарастающего страха. Ощутив обжигающее холодом железо, она задёргала руками, подтвердив свои опасения. Спина чувствовала холодную каменную стену. Она взглянула над головой, щурясь и пытаясь рассмотреть руки — запястья удерживали железные браслеты, скреплённые длинной цепью, обвитой вокруг, закреплённого на стене крюка слишком высоко над головой. Девушка сидела в грязи и лужах, в потрёпанной тёмной рубахе без рукавов и мешковатых шортах, держащихся на тонком шнурке.
Накатившая внезапно паника заставила неосознанно загромыхать цепями.
— Чего шумишь? Хочешь стражника разбудить? — девушка вздрогнула и остановилась, вглядываясь в темноту камеры. На расстоянии пары вытянутых рук от неё был подвешен на таком же крюке парень, в похожей одежде, а за ним ещё несколько людей. Множество вопросов сразу заполонили разум, но вспомнив, что стражник находился совсем рядом с ней, она прикрыла, уже открытый в немом звуке, рот. Мужчина мирно спал, сидя на табурете, однако просыпался от любого шороха и настороженно долго не шевелился, прислушиваясь и вглядываясь в клетку.
— Надо же, молчишь? — в этот раз голос оказался женским и еле слышимым, но это не скрыло того факта, что у его обладательницы непрерывно стучат зубы. Холод, конечно, был, но не столь сильный, отчего можно предположить, что это страх. Верно, страх не отпускал и её, не отпускал ту девушку и всех присутствующих в этой клетке, но поддаваться ему она не собиралась. Унять дрожь, успокоить мысли, дышать ровно — так было всегда, и это выработанное спокойствие и сосредоточенность заставляли искать выход, стремиться к действию. Да, она думала так, но в этот раз ничего не получалось, паника буквально брала над ней верх, ещё немного и она закричит от вопросов, рвавших голову, от непонимания и дикого страха. Пульс глухим звуком отдавался в ушах, чувство тяжести сдавило грудь, и сердце неожиданно пронзила резкая острая боль, зажимая и сдавливая, заставляя не шевелиться и почти не дышать. Привычная боль оказалась слишком новой, она не желала отпускать, не позволяла говорить и даже лишала дыхания, даруя обманное чувство его ненадобности.
— Немая что ли? — послышалось откуда-то издалека.
Звуки тонули в боли, стали приглушёнными, их перебивал собственный ритм сердца, неприемлемо быстрый, невыносимо тяжёлый, лишающий способности думать. Только чувствовать боль и стараться не шевелиться, не двигаться, не дышать, ожидая, что всё пройдёт, по опыту зная всё происходящее.
— Оставь её…она…
Заглушившая слова, резкая вспышка острой боли, заставляющая всё мутнеть в глазах на несколько мгновений — и поспешный глубокий вздох, возвращающий в реальность и придающий понимание бесследно исчезнувшей боли, словно ничего и не было. Оставив о себе лишь воспоминания, удерживая в шоке от степени боли и неожиданности — очередной приступ растаял так же внезапно, как и появился, но память осталась, заставляя глубоко, облегчённо и часто дышать, глотать тяжёлый воздух, пропитанный сыростью и зловонием. Чувства вернулись, остались лишь мысли о случившемся и новый, отложенный в дальний угол воспоминаний, страх перед обновлённой ступенью боли и последующим ожиданием бесконечных повторений.
— Что с тобой? — шёпот, совсем близкий. Парень рядом, придвинулся насколько мог и вглядывался в её лицо, пока остальные бурно что-то обсуждали. — Ты ранена?
— Нет, — дыхание постепенно восстановилось, сердцебиение выровнялось, вернулись ощущение реальности и ясность мысли. — Что происходит?
Стражник заёрзал на табурете и что-то проворчал себе под нос. На несколько секунд повисла гробовая тишина, но как только послышалось сопение, разговоры медленно возобновились, заметно приутихнув.