***
Сердце бешеным ритмом отдавалось в ушах, яркость тысячи белых огней слепила глаза, заменяя их врождённую серость чистейшим белым цветом в своих лучах. Сэта медленно шла по мягкому белому песку, еле-еле передвигая ноги в непонятном белом наряде, обвивающим и стягивающим всё тело.
Некоторое время назад она толкалась с множеством девушек, половина из которых имела ненормальную по её мнению внешность, от абсолютно серой кожи, до пугающе чёрных белков глаз. Душная маленькая комнатушка еле-еле вмещала в себя около сотни рабынь и уже готова была разорваться под их натиском в процессе переодевания. Сэта рьяно боролась с идеально белым костюмом, внимательно разглядывая каждую часть. Верх одеяния представлял собой утягивающий грудь корсет на пуговицах из плотной ткани, что крепился на тканевом широком ошейнике, закрывающим шею почти полностью и, имея на себе два серебряных кольца, что позвякивали друг о друга спереди. Следующая часть наряда, с которой пришлось повозиться, крепилась на талии широким поясом в виде некоего подобия юбки в пол, однако переплетаясь странным образом в ногах, эта одежда стягивалась на бёдрах и закреплялась на лодыжках плотными ремнями. При этом одна нога выглядела обмотанной этой тканью, а другая наслаждалась свободой в огромном разрезе юбки, совершенно не позволяя понять внешне, насколько все эти ткани и переплетения ремней впивались в кожу и ограничивали движения носившего сей костюм. Так же в комплекте белых одежд обнаружился плащ, крепившийся к плечам и, представлявший собой четыре широкополых шёлковых отрезка с толстой окантовкой, словно лепестки цветка, два на спине и два спереди. Прозрачность этого «плаща» позволяла наблюдать каждый изгиб тела и заставляла задуматься о его надобности. Ноги девушки так и остались босыми.
Нервно одёргивая одежду, она подошла ближе к центру комнаты и только сейчас заметила двух высоких женщин в пышных цветастых нарядах. Одна из них медленно приближалась к ней, попутно что-то выкрикивая. Когда женщина, наконец, прошла совсем близко она бросила оценивающий взгляд на Сэту и вновь закричала. Оказалось, она рассказывала о правилах общения с будущими хозяевами — рабыням было запрещено раскрывать гостям свой возраст, называть имя хозяина и уточнять о своей невинности. От услышанного Сэту слегка передёрнуло. Им придётся с кем-то разговаривать? Что значит, будущие хозяева?
Следом за женщиной между рабынь появился парень. Он спешно подходил к каждой девушке и записывал её имя, имя хозяина и возраст в толстой тетради. Когда он подошёл к Сэте, стало ясно, что уточнялась ещё и чистота, ровно то, что им запретили рассказывать гостям, кроме собственного имени. Сэта не мешкая ответила на его вопросы, все, что её сейчас волновало это Лим и Вирна. Они давно разделились, а оставаться одной надолго здесь было слишком страшно.
Когда все были собраны и готовы, широкая белая дверь в центре бесшумно распахнулась, и рабыни ступили на мягкий песок круглой площади, огороженной стенами. Сэта всё также продолжала стоять как вкопанная, пока остальные торопились встать ровным полумесяцем, спинами к центру и поднятыми лицами на высокие трибуны. С каждой секундой глаза девушки расширялись всё больше, сердце стучало всё сильнее, а белый костюм всё стремительнее пропитывался ледяным по́том. Сотни цветастых масок, мелькая и путаясь среди белоснежных огней, неотрывно следили сверху за каждым её движением. Девушка с трудом проглотила ком в горле. Такого она точно не ждала. Её затрясло от страха. Она с трудом отвела взгляд от расплывчатых разноцветных лиц и осмотрелась.
Белый песок под ногами простирался примерно на сорок метров, образуя собой ровный круг и резко упираясь в препятствие в виде белой кирпичной стены. Стена же, будучи идеально ровной, поднималась вверх на добрых семь метров и, заканчиваясь плоским выступом, начинала собой трибуны. Множество рядов мраморных белых лавочек с низкими спинками, покрытых белыми тканями и подушками, десятками ярусов тянулись вверх, упираясь в новую кирпичную стену, что переходила вертикальным полукругом в куполообразный потолок, слепящий белёсым светом подвесных многоярусных кадил, размером казалось гораздо больше человеческого роста. «Самый настоящий средневековый цирк — подумала Сэта, — а за животных видимо люди».