— Так куда мы едем? — спрашивает Джеймс. Настроение у него все еще мрачное от того, что он прочитал об отце. — Разве у тебя здесь нет друзей?
От этой шпильки Даллас морщится, но она улыбается, отбрасывает волосы за плечи.
— О да, у меня есть друзья, Джеймс. Но не то чтобы они были очень рады, увидев, что за мной уволоклись детишки-мятежники. Как жаль, что твое красивое личико так хорошо запоминается, — она говорит это так, как будто ненавидит его за это.
— Да, как жаль, — с саракзмом отвечаю я. Джеймс усмехается, посмотрев на меня искоса. Его рассерженное лицо светлеет, и потом он шутливо толкает меня в плечо.
— Эй! — я толкаю его в ответ, и он отвечает тем же, пока я не начинаю улыбаться. Мне нравится, как это у нас получается — пройти сквозь печаль и каждый раз находить друг друга.
— Мы едем в Колорадо Спрингс, — смешивается Даллас, — там есть маленький дом, Кас туда раньше часто наезжал. Он нам сказал ехать туда, а он пока высадит остальных. Зато он останется с нами. Нас четверо, — она бормочет, — ну разве не мило?
— Отлично, — отвечаю я. Провести еще больше времени с Даллас — это именно то, что мне нужно. Я прислоняюсь к Джеймсу; он заплетает пряди моих волос между пальцев, а я смотрю на улицу за окном. На голубое небо и на белоснежные вершины гор.
И когда этот момент, когда все было хорошо, проходит, меня снова настигают воспоминания о Лейси — о том, что я могла спасти ее. Я хочу покрутить кольцо на пальце, и меня тревожит, что я нащупываю только палец. Я вытягиваю руку и так и ахаю. Поворачиваюсь к Джеймсу, а на глаза наворачиваются слезы.
— Я его забыла, — говорю я. Сначала на его лице — беспокойство и непонимание, но потом он смотрит на мою руку и понимает, что я говорю о кольце. Плечи у него опускаются, на его лице обида.
Несколько недель назад я нашла кольцо у себя в спальне. Я спрятала его там до того момента, когда выйду из Программы, и оно в конце концов привело меня к Джеймсу. Как раз на прошлой неделе он купил мне второе кольцо — новое обещание. Но я была невнимательна и потеряла кольцо. Здесь прослеживается схема: я теряю то, что мне небезразлично. Людей, которые мне небезразличны. Я сворачиваюсь в клубок, прижавшись к Джеймсу, уткнувшись в его рубашку, а он бормочет, что купит мне еще одно кольцо. Это всего лишь вещь, ее можно заменить. Но пока он говорит, я рассеянно потираю то место на пальце, где раньше было кольцо и думаю о заменах. Интересно — быть может, я всего лишь замена для той девушки, которой я была раньше.
* * *
Тот дом — это непримечательное двухэтажное строение с шелушащейся желтой краской и поломанным деревянным забором. Пока мы заводим машину в гараж за домом, я быстро оглядываюсь по сторонам. Даллас ведет нас к перекошенному крыльцу позади дома и достает ключ из-под кофейной банки возле двери, доверху забитой сигаретными окурками. Мы с Джеймсом смотрим на двор, и он показывает на полуразвалившуюся конуру в углу.
— А мы можем купить щеночка? — спрашивает он и ухмыляется. Я хочу согласиться и правда купить собаку. Мы назовем его глупым именем и будем повсюду таскать с собой. Но в нашем положении нет покоя. Быть может, мы никогда не найдем покой. Быть может, мы никогда не найдем Лейси. Когда я не отвечаю, улыбка Джеймса блекнет, и он обнимает меня одной рукой. Мы ждем, пока Даллас откроет дверь.
Когда я впервые встретила Лейси, я была в школьном кафетерии. На ней была та же самая одежда, что и на других возвращенцах, но в ней она выглядела не так безлико. Она сказала, что я не должна есть еду, потому что они клали в нее успокоительные. Она сказала мне это, даже хотя у нее могли быть из-за этого неприятности. Она сидела со мной — выпотрошенная, запутавшаяся девушка — пока я стала чувствовать себя не такой потерянной. Она сделала так, чтобы я смеялась. Она пыталась защитить меня от Программы. Но я подвела ее. Мне надо было более серьезно отнестись к кровотечению из носа. Не знаю, что бы я могла для нее сделать, но надо было что-то придумать. Если бы Риэлм был там, он бы знал, что делать.
— Слоан? — спрашивает Джеймс, оторвав меня от моих мыслей. Дверь открыта, и Даллас нет, но я все еще стою на крыльце, а Джеймс глядит на меня, стоя в дверях.
— Идешь? — спрашивает он.
Я снова думаю о конуре — символе нормальной жизни, которой у нас не будет, и потом иду в дом за Джеймсом, закрыв за нами дверь. Дверь ведет на кухню, которая выглядит хоть и старомодной, но совершенно нетронутой. В открытых шкафах я вижу кухонные приборы и тарелки. Выглядит как настоящий дом, но здесь мне не очень уютно. Наоборот, он напоминает мне о доме в Орегоне, о родителях, с которыми я не разговаривала с тех пор, как уехала. Может, они сходят с ума от беспокойства? Все ли с ними в порядке?