— Думаю, это вполне подходящее место для разговора.
Далси замерла на месте. Что делать? Встать и уйти? Но момент уже упущен. Остаться и стать свидетельницей того, как посторонние люди выясняют отношения? Верх неприличия! Остается одно: закрыть уши руками и не слушать того, что они сейчас начнут говорить друг другу. Ибо Далси уже ни минуты не сомневалась в том, что разговаривать Элвин будет именно с Марджори и с ее матерью.
К счастью для нее, разговора, как такового, вообще не было, то есть ничего из того, что противопоказано подслушивать приличной даме.
— Какое холодное утро! — заметно нервничая, воскликнула миссис Виллитон.
— Сейчас подключу камин, — откликнулся Элвин.
— Только не на полную мощность, пожалуйста!
— Вы предполагаете, что разговор будет жарким, и мы сумеем согреться, так сказать, в процессе? — ироничным тоном поинтересовался у нее Элвин.
— Ой, как запахло пылью! — подала голос Марджори. — Его, наверное, давно не включали. Электроприборы, которыми редко пользуются, как правило, накапливают очень много пыли.
— Не ожидала встретить вас здесь! — снова обратилась миссис Виллитон к зятю, направляя разговор ближе к теме. — Для нас известие о том, что вы приехали в Тейвискомб, стало настоящим потрясением.
Некоторое время Элвин молча рассматривал обеих женщин, стараясь скрыть свою нервозность. Что греха таить, он тоже нервничал, и это его раздражало. Он скользнул взглядом по брошке, украшавшей лацкан пиджака миссис Виллитон. Дешевая бижутерия! Какая-то собачка, скорее всего, пудель, с искусственными жемчужинами вместо глаз. И такие же безумные клипсы: синие канарейки. Нет! Голуби с оливковыми веточками, зажатыми в клювиках. И откуда у нее эта непонятная страсть к дешевым безделушкам, которыми она увешивает себя, словно рождественская елка? Что так не вяжется с ее обликом серьезной, почтенной дамы. Пожалуй, такие цацки смотрелись бы уместнее на Марджори. Но рассматривать жену в упор у Элвина пока не хватало духа.
И напрасно! Ибо Марджори совсем не казалась убитой горем. Она была спокойна и невозмутима. Ни малейшего смятения чувств, могущего засвидетельствовать, что любовь еще жива. Или что она вообще была, эта самая любовь.
— Так что вы собираетесь предпринять относительно Марджори? — вопрос был задан прямо в лоб.
— Предпринять? А что именно я должен предпринимать, по вашему мнению?
— Надо же что-то решать с вашим браком.
— А вы поинтересуйтесь у нее самой. Что думает ваша дочь по поводу нашего брака?
— Но, Элвин! — тихо прошелестела Марджори несколько испуганным голоском. — Ты же сам знаешь, у меня не получилось стать тебе хорошей женой. Наверное, мы совершенно не подходим друг другу.
— В том нет твоей вины, дорогая! — бросилась на помощь дочери миссис Виллитон.
Все трое замолчали. Далси услышала, как Элвин нервно меряет шагами комнату.
— То есть вы ждете от меня веских оснований в пользу развода, так я понимаю? Что ж, со своей стороны, готов заверить вас, что уже в ближайшем будущем я дам вам такие основания.
— Значит, поездка в Тоскану оказалась успешной? — язвительно поинтересовалась миссис Виллитон.
— Причем здесь Тоскана? В Италии я занимался тем, что ходил по музеям и знакомился с архитектурой итальянских храмов.
Марджори издала немного истеричный смешок. «Пожалуй, я бы тоже рассмеялась, если бы бывший муж так объяснил мне причины своей отлучки», — подумала Далси. Она уже почти успокоилась и полностью взяла себя в руки. В конце концов, ничего преступного она не делает. Учитывая ее сугубо академический интерес к семейству Форбсов, это подслушивание можно сравнить с тем, как исследователи копаются в чужих письмах и дневниках, пытаясь отыскать интересные подробности в биографиях своих героев. Разумеется, далеко не все их находки подлежат публикации. Зачем разочаровывать широкую общественность, внушая ей, что ее кумир, мягко говоря, не совсем высоконравственный человек?
— Я не менее вас заинтересован в том, чтобы покончить с этим неприятным делом, и как можно скорее. Только и всего.
— И снова жениться, да? — с негодованием выкрикнула миссис Виллитон. — Значит, синьорина все же есть?
— Скорее, речь пойдет о синьоре.
— Она итальянка?
— Какая итальянка? Причем здесь все это? Мои рассуждения носят чисто гипотетический характер, не более того.