— Как только будет возможность.
— Ой, да брось! Я тоже хочу посмотреть!
Чарльз смерил ее серьезным взглядом, после которого обычно следовало какое-то стариковско-профессорское наставление, и Рейвен заранее подняла ладони вверх.
— Окей, не буду мешать твоим тайным свиданиям. Не забудь взять свой блокнот, пусть этот несчастный почувствует себя подопытной крысой.
Окончания лекций в этот день Чарльз ждал даже больше, чем его студенты. Он вылетел из университета, чуть не сбив по пути Мойру, и, быстро извинившись, умчался прочь. В какой-то момент он вдруг понял, что вообще-то не знает точного адреса парикмахерской и не факт, что отыщет ее спустя почти две недели.
Эта мысль вызвала растерянность и раздражение. Как он сразу не подумал об этом? В тот день Чарльз был так рад избавиться от боли, что добрался до метро на автопилоте, совершенно не запомнив дороги.
Кажется, он шел сюда или завернул вот тут… А может быть и нет…
Он прошел один квартал, нырнул во двор, пересек как минимум три перекрестка со светофором, но ни один не напоминал тот, на котором его чуть не сбили. Пульсация в голове нарастала, и чужие голоса с их проблемами и негативом начинали просачиваться в его голову. Чарльз постоял на пятачке, крутя головой в разные стороны, вывески и указатели были все так же незнакомы.
— Твою мать! — Ксавье развернулся на каблуках и двинулся в противоположную сторону.
Он шел, практически злобно топая ногами, так что парочка мамаш с колясками перешла от него на другую сторону улицы, опасаясь, что он какой-нибудь психопат. Настроение из дурного стало крайне отвратительным. Чарльз был человеком по натуре добрым и миролюбивым. Но любого пацифиста постоянная головная боль может превратить в чертового убийцу. В такие дни он понимал всех этих людей, совершивших преступления в состоянии аффекта.
Какой-то ребенок выскочил ему под ноги, и Чарльз чуть не споткнулся об него.
— Извините! — пискнул малец и умчался прочь, забыв на дороге свой мяч, который Чарльз не преминул со всей силы ударить ногой.
Мяч врезался в штрафной счетчик (сам дьявол его сюда поставил, не иначе!), отскочил от столба и ударил Чарльза прямо в лицо.
— ТВОЮ МАТЬ!
Ксавье схватился за нос, из которого тут же потекла кровь, пачкая пиджак и рубашку. На глаза навернулись слезы, от обиды на судьбу хотелось зареветь и треснуть счетчик ногой как следует. Что Чарльз и сделал, поскольку реветь не мог: ну, мужик он, в конце концов, или нет.
Теперь кроме головы и разбитого носа у него болела еще и нога…
— Блядь! Ненавижу! — вышел только невнятный бубнеж, поскольку Чарльз все еще зажимал ноздри, глотая кровь, стекавшую в горло…
— Что, опять плохой день?
На знакомый голос профессор обернулся с такой прытью, что Леншерр опасливо сделал шаг к двери своей мастерской.
— Вы!!! — Чарльз разжал пальцы, чтобы радостно помахать старому знакомому. Из носа снова потекло, улыбка напомнила кровавый оскал акулы, а глаза сверкали точно как у последнего психопата.
— Чем не угодил вам несчастный сломанный столб? Не сдал вовремя реферат? — Леншерр не спешил уходить, глядя сверху вниз на странного клиента, но и приглашать не спешил.
Чарльз снова зажал кровоточащий нос, не переставая тупо улыбаться.
— Я это… Простите, нельзя ли у вас умыться?
Если когда-нибудь можно было извлечь большую пользу из разбитого носа, то только в этот день и в этом месте! Эрик не успел возразить.
Чарльз вознесся по ступеням с такой скоростью, будто за ним гнались, и парикмахер был вынужден отступить внутрь, чтобы не быть снесенным.
— Можно, раз уж вы все равно вошли, — реплика Эрика осталась без внимания, Чарльз бодро протопал внутрь комнаты и обернулся, только когда хлопнула входная дверь.
Леншерр включил воду в раковине для мытья волос и подал нерадивому профессору чистое одноразовое полотенце.
— Спасибо.
Пока тот смывал с лица и шеи кровь, полоскал рот и старательно зажимал кровоточащий нос, Эрик внимательно его рассматривал. Стрижка чуть отличалась от той, что была в прошлый раз, это его наметанный глаз заприметил точно.
Что надо этому шизику в их районе снова? Может, решил вернуться за сдачей?
— Ох, спасибо большое. Я думал, я никогда вас не найду.
— Вы меня искали? — подозрительность в голосе Эрика мешалась с изумлением.
— Да. Вас, — Чарльз повернулся к нему, зажимая одну ноздрю и улыбаясь уже нормальной улыбкой, если что-то в его облике еще можно было считать нормальным… — Хотел постри…
— Дайте угадаю, на лысо?
— Нет. Кончики подравнять. Можно?
Взглядом Эрика можно было резать металл, таким подозрительным он был. Чарльз выдержал его стоически, стараясь выглядеть как можно более адекватно и дружелюбно, насколько это было возможно в данной ситуации.
Губы парикмахера поджались, тонкие пальцы скрещенных рук нервно стучали по предплечью. Он выдохнул и расслабился так медленно, что Чарльз понял: Леншерр точно удостоверился в том, что Ксавье опасен и должен быть подвергнут наблюдению.
— Ладно, — голос Эрика был ровным, но за единственным словом и приглашающим на кресло жестом Чарльз услышал: посмотрим, что тебе от меня нужно, чертов псих.
Кровь из болящего носа все еще текла, но Чарльз послушно уселся. Он уставился на себя в зеркало, встрепанного, мокрого, в испачканной рубашке и с распухшим шнобелем, и слегка приуныл.
Глядя на его понурый вид, Эрик усмехнулся.
— Уверены, что прическа это то, что вам сейчас нужно? Может, лучше вызвать скорую помощь?
— Уверен, — Чарльз кивнул, продолжая зажимать нос и следя за Эриком в отражении. Тот закатил глаза, но накинул на него фартук и достал из кармана ножницы.
Стоило парикмахеру провести по его волосам один раз — и мигрень тут же испарилась. Чарльз застонал сквозь зубы.
— В чем дело? — чужие руки тут же исчезли.
— Ни в чем, в носу стреляет.
Леншерр не поверил ему ни на секунду, пристально следя за выражением лица Чарльза и снова возвращаясь к своему занятию.
Если бы не пульсация в разбитом носу, наслаждение Чарльза было бы абсолютным. Мигрень отступила, голоса пропали, и пальцы ловко и аккуратно бегали по его волосам, а щелканье ножниц казалось сродни колыбельной.
Эрик работал молча. Он не говорил, не приставал с рекламой, не напевал и не мычал про себя, не думал громко (Чарльз вообще не слышал его мыслей) и двигался очень тихо. Все, что слышал Чарльз, — щелканье ножниц и шорох волос. При этом он умудрялся следить за ним в зеркальном отражении и стричь достаточно аккуратно, насколько было видно Чарльзу.
Каких-то десять минут, и фартук был сорван с Чарльза так стремительно, что тот вздрогнул от неожиданности.
— Готово. Свободны.
— Уже? Что?!
Бесплатно? Что-то тут не так! Эрик не пустит его в следующий раз на порог, если Чарльз не будет платить.
— Вторая стрижка бесплатно. Акция недели.
Ксавье прищурился, но с окровавленным полотенцем у носа это смотрелось абсолютно не так, как в аудитории на контрольной.
Леншерр стоял прямой и твердый, как чертов штрафной счетчик. На его лице читалось злобное самодовольство.
— Да вы только что придумали эту акцию!
— Даже если и так, это моя парикмахерская. Хочу — беру с клиентов деньги, хочу — нет.
Чарльз отнял полотенце от лица. Кровь вроде не текла. Провел по шее, вытряхивая мелкие волоски, и посмотрелся в зеркало. Эрик терпеливо ждал, пока клиент, наконец, уберется из его святая святых восвояси.