Случилось так, что моя сестра Алиса позвонила практически сразу после того, как я получил это совершенно потрясшее меня сообщение. Найдя желание Алисы возобновить искреннее общение со мной очень милым, я в качестве ответного жеста прочитал ей Наташино письмо, которое могло быть недвусмысленно истолковано как приглашение приехать к ней в Кито.
— А Кито — это где? Я вот думаю, не съездить ли.
Город Кито (для тех, кто не знает) оказался в Эквадоре, который, в свою очередь, оказался в Южной Америке. Это мне сообщила Алиса, я же начал пространно объяснять — причем далеко не в первый раз, по ее словам, — что время от времени думаю о Наташе, с которой Алиса дружила в детстве, хотя и была немного старше.
— Двайт, скажи честно: почему тебя вечно тянет на иностранок? — перебила Алиса.
Действительно, Наташа — голландка. А Ванита родом из Индии. Действительно, я иногда спал с Ванитой — в смысле рядом с Ванитой. В последнее время я все больше укреплялся во мнении, что чужая душа — потемки; женщина никогда не казалась мне менее чужой в процессе самого полового акта, чем во время поцелуев, если таковые имели место.
— Не знаю… Просто когда я с иностранкой…
— Ну-ну, продолжай.
— Тогда по крайней мере ее для меня непонятность имеет хоть какое-то логическое объяснение.
Алиса, немного похожая внешне на Наташу (на случай, если вы об этом подумали; я же старался никогда об этом не думать), полуснисходительно фыркнула в трубку. Однако часа через два она перезвонила и загадочным голосом произнесла:
— Поезжай, Двайт. Обязательно поезжай!
— Откуда такая уверенность? Погоди, я поищу монетку.
Я принялся шарить по карманам в поисках китайской гадательной монетки. Этими монетками меня снабдила мама, чтобы я разрешал сложные ситуации по научному, с помощью «Книги Перемен». Я же не заморачивался на гексаграммах, полагая, что простое численное превосходство орлов или решек уже дает исчерпывающее руководство к действию. В первый раз выпал орел. Орел плюс Алисино напутствие — я чувствовал, что поехать стоит. Однако я подбросил монетку и второй, и третий раз. Я знал: чем больше у меня будет результатов проб, тем выше вероятность принятия правильного решения. Мне правда стоит поехать? Дать однозначный ответ я сумею только после того, как действительно съезжу в Кито. Когда я в пятый раз подбрасывал монетку, Алиса все еще была на линии.
— Тебе лечиться надо, — сказала она.
— Болезнь еще не перешла в критическую стадию, — отвечал я. В этот момент снова выпал орел. — Ну вот, орел, а значит…
— Ты что там, опять фигней страдаешь?
— …а значит, я еду.
Однако еще в течение пяти дней после того, как я купил билет в Кито с посадкой в Боготе, я слонялся из квартиры в забегаловку, из забегаловки в универмаг, из универмага в ресторан, из ресторана в парк. Я избегал только одного места — места своей бывшей работы. И все это время я практически не думал о Наташе.
Сначала пришло письмо по электронке. Потом монеты дружно падали орлом вверх. Потом меня уволили из «Пфайзера». В свете последнего события приближающаяся поездка приобрела новый смысл — по крайней мере скоро мне не нужно будет думать, куда себя девать. Мне казалось, что утром я откупорю крохотный пузырек, из которого струйкой выползет наконец некая цель, и я вдохну эту струйку — а то уже и сбережения мои подошли к концу, и кредит я почти исчерпал. Бессознательно (подсознательно) я даже хотел, чтобы какие-нибудь непредвиденные расходы на поездку оставили меня совсем без гроша и, соответственно, без альтернативы, лететь или не лететь. А может, у меня сложилось впечатление, будто вопрос «Что делать?» навис надо мной, как какая-нибудь Платонова форма; мне казалось, я сумею дать на него вразумительный ответ (не исключено, что этим ответом будет сама Наташа) именно в Эквадоре и именно в ее обществе.
Самолет с грохотом выпустил шасси над посадочной полосой аэропорта Боготы.