На следующее утро, в понедельник — тридцать пятый по счету понедельник, точно такой же, как предшествовавшие ему тридцать четыре понедельника — я пошел на работу в отдел технической поддержки. У меня все еще оставалась неделя от отпуска, однако я не был уверен, что эту неделю мне дадут прямо сразу. Поэтому, едва усевшись за стол, я позвонил Алисе.
— Разве я просила тебя названивать каждый день? — съязвила сестра.
— Ты звонила мне вчера целых два раза. — И я поделился с ней своими сомнениями.
— Соври, что должен лететь на похороны. Только обязательно на похороны родственника, никаких друзей и знакомых.
— Спасибо, так и сделаю. — Я быстро оглянулся, чтобы узнать, не подслушивает ли Рик. — Надо ведь и Ваните что-то сказать.
— И Ваните соври. Лучше врать другим, чем себе.
Я почему-то всегда придерживался противоположной точки зрения.
— Ты серьезно?
— В психологии формирования личности, чтоб ты знал, лжи отводится чрезвычайно важная роль. Для ребенка ложь — это способ отделить свой внутренний мир от мира взрослых. Ложь формирует независимость, посредством лжи человек очерчивает для себя территорию своей личной свободы.
Алиса, когда хотела, давала очень дельные советы.
— Не понимаю, почему ты отказываешься быть моим личным психоаналитиком. Ведь так хорошо начинали…
— Сходи к настоящему психоаналитику, и он тебе популярно объяснит почему.
— Только не думай, что я не умею врать. Одно время я, можно сказать, только и делал, что врал.
— А толку? С таким лицом, как у тебя, не врут. — Алиса говорила, точно щипала меня за небритую щеку.
Я написал Наташе письмо с потрясающей новостью о своем возможном приезде — и в результате почувствовал такой жестокий укол совести, что, едва кликнув «Отправить», позвонил Ваните на работу и заверил ее, что мечтаю о встрече и поедании камбоджийских деликатесов в четверг вечером.
— Чудесно. Раз ты так соскучился, давай не будем тянуть до четверга. Тем более что мы вообще редко видимся.
Я сказал, что раньше четверга никак не получится — у меня масса дел. И это была чистая правда. В тот вечер я отправился в медицинский центр специально для выезжающих в экзотические страны, где потратил уйму денег на инъекции и рецепты препаратов, которые, я очень надеялся, не противопоказаны больным, проходящим курс лечения «абулиниксом». Однако по сравнению со списком опасностей, подстерегающих белого человека в Эквадоре, несовместимость с «абулиниксом» показалась мне сущей безделицей. Если верить медсестре, в этой стране янки или там европеец ежесекундно подхватывает лихорадку денге, покупает фрукты у больных желтухой туземцев, срывается в пропасти на раздолбанных автобусах, успевая в полете вытряхнуть из штанов пару-тройку скорпионов.
— А пауки там водятся? — спросил я. — Ненавижу пауков. Если уж какой-нибудь твари приспичит меня укусить, пусть сначала зарычит.
Медсестра бегло просмотрела стопку памяток.
— О пауках ничего не говорится.
Теперь, когда на карте опасностей Эквадора для меня не осталось белых пятен, я почувствовал полное моральное право объявить о смерти воображаемого родственника, судьбу которого мне, возможно, скоро придется разделить, — и стал скорбеть по-настоящему. На следующее утро я попросил у Рика аудиенции.
Мы прошли в холл и остановились у автомата с шоколадными батончиками и жвачкой.
— Почему так надолго? — деловито осведомился Рик. — И почему я только сегодня об этом узнаю?
— Это был мой любимый дядя.
— Мои соболезнования. А как его звали?
— Э-э-э… Двайт. Меня крестили в честь него. В смысле, его звали так же, как меня. Плохое предзнаменование.
Рик скорбно кивнул.
— Тебе точно нужна целая неделя?
— Ну да. Церемония состоится в Кито. Это в Эквадоре. Но в Кито нужно лететь через Боготу. Могу на карте показать. А ведь там тропики. Влажность зашкаливает. Прибыть нужно никак не позже следующего понедельника. Никак не позже.
— Так, значит, похороны — ты ведь под «церемонией» имеешь в виду похороны — состоятся в Кито?
— Да, дядя очень любил этот город.
— Двайт, а что, собственно, твой дядя делал в Кито?
— Занимался управлением на среднем уровне.
— Вот как? И чем же он управлял?
— Концерном. Средних размеров концерном. Ну, там, импорт, экспорт, все такое. На самом деле мы были не настолько близки. Но я все равно очень скорблю, потому что теперь и не будем.