Бриджид держала фотографию на уровне сердца — и улыбалась. Я точно помнил, что у меня при себе ничего подобного не было, значит, Бриджид не могла ее стащить; как не могла скачать, а тем более распечатать ее из моей головы и даже из интернета. В то же время собственное замешательство давало мне повод подозревать, что на вечере встречи я появлюсь в сопровождении сиделки, которая сделает присутствующим следующее печальное заявление: в результате роковой ошибки на пост агента по делам выпуска они избрали жертву наркотиков.
— Теперь ясно? — спросила Бриджид.
— Нет. Bonne nuit. — Я даже не пытался притворяться, будто хоть что-нибудь понимаю. Несомненно, мне светит моя подростковая комната в Лэйквилле вкупе с папиным опекунством. У моего рта остановилась ложечка с чем-то протертым. «Ну, за меня, сынок!» — сказала мама в самое ухо.
Внезапно вместо ложечки к моему рту красноречиво приложилась Бриджид. Вот так сюрприз! Обычно адекватные члены общества не слишком жалуют неадекватных и не любят с ними целоваться.
— Прости. Алиса обманула тебя — для твоего же блага. Она решила, что мы с тобой идеально подходим друг другу. Она мне так и сказала: «Бриджид, мой брат — твой идеал».
Я записал 1:0 в пользу непонимания против неадекватности и весь превратился в слух.
— Алиса одно время была моим психоаналитиком. Понимаю, в это невозможно поверить, но ты, пожалуйста, постарайся. Мы ведь вместе учились…
— Я поверю во что угодно, — кивнул я.
— Да, Алиса так и сказала: он тебе поверит. Кто-кто, а Двайт поверит… Двайт — это ты, — доходчиво объяснила Бриджид.
— Вы, значит, говорили обо мне? — Похоже, все свихнулись, один я нормальный.
— Конечно, есть мужчины, которые в большей или меньшей степени разделяют мои взгляды. Но, несмотря на их заявления, им не нравятся женщины вроде меня. Я не люблю поддакивать, я резкая и, пожалуй, слишком умная. Я нравлюсь только занудам, и то редко. Mais — ouvre tesyeux.[56]
С последним побуждением я согласился — хоть грамматическая конструкция была непривычная — и посмотрел Бриджид в глаза. Радужки потонули в широченных зрачках. Бриджид коленками, как рогаткой, прижимала меня к земле. Она взяла мою правую руку и приложила ее к своему сердечному клапану. Даешь отряд смугленьких Бриджид в каждый сумасшедший дом!
— Вообще-то, может, они не такие уж и зануды, просто мне не нравятся. Вдобавок левые, как правило, на редкость некрасивы. Не знаю почему. Наверное, антропологам стоит изучить этот феномен. Но ты… ты точь-в-точь такой, как рассказывала Алиса. — Не знаю, что за смысл вкладывала Бриджид в эти слова, но вид у нее был совершенно счастливый. — Я как увидела тебя в аэропорту, сразу почувствовала: ты меня примешь, ты будешь мой. Вот почему мне так странно было, что ты ко мне не прикасаешься. Обычно люди задаются этим вопросом — принимать друг друга или нет — только после секса. А до этого у меня никогда не доходило. Но мне кажется, что с тобой…
— Что?
— Мне кажется, — Бриджид помедлила, — что тебе кажется, будто я — часть природы. Например, как куст, или змея, или птица…
Я засмеялся. В голове тяжело перекатывался мозг.
— …или водопад, или поросенок, или лебедь.
— Бриджид, я люблю тебя. — Ничего себе! — Но я ведь ненормальный!
— Но ты меня любишь? Теперь мне не кажется, что ты ненормальный.
— А как же Алиса… Как она…
— Она дала фотографию в качестве доказательства. Веришь? Я у нее занималась в Нью-Йорке. Она меня консультировала. И она же посоветовала с этим кончать. Понимаешь?
Изумление осталось, адекватность вернулась. Бриджид забралась рукой мне в боксеры, принялась шебуршить, но вовремя вспомнила, что речь вообще-то идет о моей сестре.
Алиса, объяснила Бриджид, узнав, что я думаю, не поехать ли в Эквадор к Наташе («Очень славная женщина. Теперь мы настоящие подруги»), так вот Алиса решила свести меня (меня) с ней, то есть с Бриджид, которая на тот момент находилась в Эквадоре и как раз забила на свою злополучную диссертацию.
— Уговорить Наташу было нетрудно, потому что на самом деле ты очень всполошил ее своим обещанием приехать. Конечно, не обошлось без некоторых неудобств — например, пришлось потрудиться, чтобы Наташина квартира выглядела так, будто она действительно уезжает. Кстати, не думай, что Наташа — мне правда очень стыдно, — не думай, что Наташа полетела делать аборт. Она не беременна, по крайней мере неделю назад не была. Пришлось сочинить эту беременность, чтобы ты не рванул в аэропорт. А то вдруг в этот день вообще не было рейсов в Голландию? В любом случае Алиса говорила, что ты очень доверчивый и вдобавок не знаешь испанского. Твоя сестра — просто фантастическая женщина!