— Не о тебе, Роберт, скорее о людях вообще.
— Я никогда не считал себя частью толпы!
Его резкий ответ не смутил Эми, она лишь пожала плечами.
— Тем не менее я не хочу давать повод для двусмысленных выводов. Мне нужен новый музыкальный материал, не похожий на мой обычный репертуар. — Эми не слишком откровенничала, так как пока не дала согласия на предложение Колина Терренса. — Нечто в духе твоей песни, которую я слышала.
Взгляд Роберта оставался ледяным.
— Прости мое недоверие, Эми, но я чувствую за всем этим влияние моей сестры и ее мужа.
— Чувствуй что хочешь, но я не больше похожа на филантропа, чем ты — на объект филантропии. Если твои песни мне понравятся — а этот вопрос пока остается открытым, — то мы подпишем контракт, составленный по всем правилам.
Роберт все еще был настроен скептически.
— Боюсь, с этим будут проблемы.
— А именно?
— Дело в том, что я пишу не песни, а только музыку, слов нет.
Эми всплеснула руками.
— Так это еще лучше! Я могу сама написать слова на твою музыку…
— Вряд ли, — попытался остудить ее энтузиазм Роберт.
Эми с трудом сдержала раздражение. Ну почему он так упрям? Зачем тогда вообще писать музыку, если никому не давать ее слушать?
— Потому что я не пишу песен в стиле Эмбер Андерс, — высокомерно объяснил он.
— Господи, Роберт… Да я только что тебе сказала, что хочу сменить репертуар! Мне хочется заняться чем-то новым. — Понимая, что, если кто-то из них или оба сразу потеряют самообладание, к добру это не приведет, Эми старалась говорить как можно спокойнее. — Ты боишься, что Эмбер Андерс осквернит твою музыку?
Роберт вздохнул, прошелся по комнате и остановился у камина.
— Понимаешь, Эми, я пишу любовные баллады. Они, конечно, без слов, но достаточно их только услышать, чтобы понять, что это песни о любви.
— А Эмбер Андерс не исполняет любовные баллады, — закончила за него Эми. — Но мне нужны именно песни о любви! — В пьесе, которую собирался ставить Колин Терренс, главной была любовная линия. Эми решилась открыть карты: — Мне предложили главную роль в пьесе, героиня которой — певица.
Свершилось, она произнесла это вслух. Роберт упрямо замотал головой.
— Твои поклонники ждут от тебя другого.
— Думаешь, я сама этого не знаю? Поэтому я долго думала, прежде чем принять решение.
Но, коль скоро решение было принято, Эми не собиралась отступать.
— Ты приехала на остров, чтобы все обдумать? — догадался Роберт.
— Отчасти, — призналась она. — А ты?
Невинный вопрос вызвал у Роберта резкую реакцию. Он снова враждебно прищурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне показалось, что ты приехал, чтобы бороться со своими демонами.
Роберт сжал кулаки.
— Что тебе наговорила Синди?
Эми выдержала его испытующий взгляд.
— Ничего.
— Прости, не верю.
— Нет, не прощу, — отрезала Эми. — Синди — твоя сестра, почему ты думаешь, что она обманет твое доверие? Она предана тебе так же, как Клиффу!
— Не впутывай сюда Клиффа!
Эми не понимала причин неожиданной враждебности Роберта. Она устало вздохнула.
— Послушай, я не знаю, что у тебя за проблемы с зятем…
— Моя проблема в том, что Клифф — не только мой зять! — проскрежетал Роберт.
На этот раз пришла очередь Эми испытующе всмотреться в его лицо, но по глазам Роберта ничего нельзя было прочесть.
— Я тебя не понимаю.
— Неужели? — с издевкой осведомился он.
— Нет.
— За что ты так ненавидишь Клиффа?
На лице Роберта отразилось искреннее изумление.
— Я? Ненавижу? Эми, дело не в этом. — Он помолчал. — Клифф — мой брат.
— Я понимаю, что, женившись на твоей сестре, он как бы стал твоим братом. Но это не означает, что ты автоматически должен его полюбить.
Роберт жестом заставил ее замолчать.
— Нет, Эми, он мой единокровный брат. — Чувствовалось, что эти слова дались ему нелегко. Он взял со стола свадебную фотографию Синди и Клиффа. — Посмотри на нас, разве ты не замечаешь сходство?
Эми и раньше казалось, что Роберт больше похож на Клиффа, чем на Синди, но тогда она подумала, что это случайное совпадение. Роберт положил фотографию на каминную полку лицевой стороной вниз и отвернулся к окну. На улице уже совсем стемнело. Тихо, так что Эми его едва слышала, он сказал:
— До своего восемнадцатилетия, когда моя мать сказала мне правду, я считал своим отцом Стюарта Харгривса.
Эми застыла, почти не дыша. Она чувствовала, что Роберту нужно выговориться, и боялась спугнуть его неосторожным словом или даже вздохом.
— Когда мать открыла мне правду, для меня мало что изменилось, — обернувшись, продолжал он тихим хрипловатым голосом. — Стюарт всегда относился ко мне, как к родному сыну, мать меня любила, Синди обожала нас всех, и мы отвечали ей тем же. — Нежная улыбка на миг смягчила лицо Роберта, но быстро погасла. — То, что у меня был другой отец, ничего не изменило.
Эми начинала кое-что понимать. Сейчас он был очень похож на того человека, которого она впервые увидела в аэропорту. Ей вспомнился их разговор, состоявшийся несколько дней назад. Роберт тогда спрашивал ее о родителях, его беспокоило, что Клифф может со временем стать пьяницей и неверным мужем, как когда-то его отец. Но, если Роберт брат Клиффа, значит, Чарлз Оуэн — и его отец!
— Все изменилось, когда Синди и Клифф полюбили друг друга? — догадалась она.
Выражение лица Роберта подсказало Эми, что она попала в точку.
— С восемнадцати лет я знал, что у меня есть брат по отцу, кинорежиссер Клифф Оуэн, но меня вполне устраивала моя жизнь, а он не догадывался о моем существовании, потому я предпочел оставить все, как есть.
— А потом Синди познакомилась с Клиффом.
Надо же было судьбе сыграть с ними такую шутку! Дело не в том, что Синди и Клифф встретились, в этом-то как раз не было ничего удивительного, а в том, что они полюбили друг друга.
Роберт прерывисто вздохнул.
— Да, они встретились и полюбили друг друга. — Он криво усмехнулся. — Звучит, как фраза из дешевой мелодрамы. Самое смешное в этом то, что, когда Клифф узнал, что у нас с ним один отец, не кто иной, как я, уговаривал его не порывать из-за этого с Синди. Я оказался прав, они созданы друг для друга. Но, помогая им обрести счастье, я не догадывался, что тем самым взваливаю груз неразрешимых эмоциональных проблем на себя!
Возможно, он и не догадывался, но Эми было нетрудно предвидеть возможные осложнения. Теперь ей стало ясно, какого рода кризис переживает Роберт — раньше она ошибочно приняла это за преждевременный кризис среднего возраста. Но ее понимание никак не облегчало переживания Роберта.
Стюарт Харгривс, к его чести будь сказано, всегда вел себя по отношению к Роберту как любящий отец. Констанс Гриффитс тоже любила сына, но Роберт не мог забыть о том, что его настоящим отцом был другой мужчина — человек, которого он не знал и не мог знать, так как тот погиб в автокатастрофе еще до рождения Роберта. Даже после того, как Роберту рассказали правду, он не проявлял интереса к личности своего биологического отца — до тех пор, пока не встретился со своим единокровным братом, это произошло два года назад. Он не просто встретился и познакомился с Клиффом, а принял его в члены семьи.
— Ты говорил с Клиффом о его… то есть о вашем отце? — спросила Эми.
— Нет! — резко ответил Роберт. — С какой стати?
— Может, потому что тебе нужно было о нем поговорить?
Он покачал головой.
— Это нелепо…
— Почему же?
— Потому что Чарлз Оуэн для меня ничего не значил, его давно нет в живых…
— Но до тех пор, пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты даже не подозревал о его существовании.
Роберт недовольно поморщился.
— Какое отношение имеет одно к другому?
Покачав головой, Эми мягко сказала:
— Ты и без меня знаешь.
На лице Роберта, превратившемся в застывшую маску, холодным блеском сверкнули глаза.