«Пять минут пошатаюсь и пойду обратно», — решила она, вышла к причалу — и наткнулась на Джона. Так действительно бывает только в сказках и только со Сказочницами, должно быть; намотанный до самого носа шарф делал его трогательно смешным, а мешковатое пальто — нелепым, обычный худой подросток, и чем только зацепил, непонятно. Он так обрадовался, словно встретил старого друга, и это приятно задело Грейс.
— Э-э… Я не отвлеку? — Она нервно сглотнула и встала рядом.
— Нисколько! Рад тебя видеть.
— Я тоже рада! — хотя не столько она была рада, сколько смущена. — Но я не ожидала встретить тебя здесь, думала, ты на работе.
— Меня пока отпустили домой, я что-то плохо себя чувствую. Шел отлежаться, завернул на набережную: все мечтал увидеть море, а вот времени не находил, — голос Джона дышал мистической отрешенностью.
«Плохо себя чувствует?» — Грейс бросила на него изучающий взгляд, но не сумела отделить болезнь от естественного цвета лица: сравнивать было не с чем, а бледность нигде, наверное, не смотрелась бы так органично, как угасающей зимой, под светом белоснежного солнца.
— А знаешь, я искала встречи с тобой! — Решив не смущать нового знакомого расспросами, Грейс попробовала сменить тему; разумеется, неудачно.
— И зачем ты мне об этом так прямодушно сообщаешь? — Джона явно позабавило ее поведение. — Я ведь твои слова в известную сторону истолковать могу, сказочница.
Та вздрогнула:
— Как-как ты меня назвал?
Будто не слыша вопроса, Джон вгляделся в нее и отвернулся с неожиданной удивленной гримасой, потом закрыл глаза, позволил ветру играть своими волосами и ласкать лицо колючими прикосновениями.
— А холодно тут, — обронил он.
Грейс сердито мотнула головой. Море словно наблюдало за ней, такой маленькой, неловкой и забавной, с праздным любопытством бессмертия.
— В общем… Зря я это, ну, искала тебя, — выдавила она из себя, выждав пару минут из вежливости. — Я пойду?
— Идем вместе, — предложил Джон. — Мы ведь соседи. Не знаю, как ты, а я замерз.
Вздохнув, Грейс согласилась. Рядом с ним она чувствовала страх и скованность, не знала, как себя вести, но и отказаться от компании не могла — сердце бы точно не выдержало. Да чего ради она вообще вцепилась в незнакомого парня? Зачем, действительно, искала его? Как глупо! В университете полно молодых людей симпатичнее и приятнее, к тому же простых, хороших, прозрачных; а это что еще за тип, двулично ясный?.. И почему милые сокурсники ее никогда не занимали? Как раз потому, что они — простые? Приземленные? А он нет, что ли? Разве нет?
— Ты разговариваешь с призраками, — нарушил затянувшееся молчание Джон, пока она мысленно оценивала его и не могла найти ответ. — Я ведь сам слышал. Потому и назвал тебя сказочницей. Но я не имел в виду колдовство и тому подобное. Хотя у нас в деревне жила одна Сказочница. И ты мне ее, признаться, напомнила.
— А… откуда ты? — Грейс обмерла, не веря своим ушам. Он верит в такие вещи?..
— С юга. Моя родина — сплошь леса, слякоть и болота.
«Почему тогда твои глаза не болотного цвета, почему волосы не спутаны слякотью?» — хотела спросить Грейс, но вместо этого только смущенно пролепетала:
— О. А я никогда не была в той части страны. У вас там тоже сейчас Неделя Белого Солнца?
— Нет. У нас всегда дождь. Солнце мы видим редко, тем более белое, — Джон улыбнулся ей. — Но до солнца мне нет дела, море — вот что прекрасно. Наконец-то я увидел бесконечность.
— У тебя в глазах такая же, — вырвалось у Грейс отчетливо чужим голосом прежде, чем она успела себя сдержать.
— Что?
— Э-э… — надо было выкручиваться как можно быстрей, чтобы не возникло впечатление, будто она выдумывает, поэтому Грейс добавила первое, что пришло в голову: — Я хотела спросить: ты веришь в призраков?
— Не верю, — он даже не задумался над ответом.
Солнце оттаивало, и в предчувствующем весну свете мир становился мягче. Старые дома нависали над ними седовласыми стражами чужих жизней — и призраков.
— Конечно, не верю, — повторил Джон и взглянул на нее с завораживающей честностью: одновременно нелепый и прекрасный, приземленный и возвышенный, чужой и знакомый, видящий ее насквозь, оставаясь закрытым.
И добавил чуть погодя:
— Просто знаю, что они существуют.
***
«Сказочницы — женщины-колдуньи, чьи предсказания, сформулированные в виде сказок, непостижимым образом воплощаются в жизнь. Сказочницы делятся на Рассказчиц, Писательниц и Певиц. Сказки первых обретают силу только в форме устного пересказа, вторых — письменного, третьих — в виде песни. Несмотря на заманчивые перспективы, открывающиеся перед женщинами, обладающими силой Сказочницы, многие из них добровольно отказываются от своего дара: сила эта непредсказуема, не применима к конкретным вещам, людям и явлениям; иными словами, сама Сказочница не может управлять «сказкой» и не может знать, как сложится в реальной жизни и к каким последствиям приведет ее история».
Городская библиотека, а точнее, книга о магии и суевериях, которую Грейс отыскала среди однотипных сборников гаданий «под Желтой Луной», больше ничего не знала о Сказочницах. Впрочем, столь скудной информации оказалось достаточно для того, чтобы любопытная студентка разом признала в себе Писательницу: разница между ее старыми историями и сказкой с участием зимнего призрака, что воплотилась в реальность, заключалась как раз в том, что последнюю она записала в дневник. Вот только совсем не похожа была та запись на сказку — лишь предположение; но даже если такая фантазия вырвалась на волю в безукоризненном виде, чего ожидать от четко сформулированных сказок в ее исполнении? Впрочем, вопрос, не приснился ли ей тот призрак, все еще оставался открытым.
Грейс открыла тетрадь с осторожностью и лихорадочным возбуждением одновременно.
«Дорогой дневник!
Я и подумать не могла, что ты — мое самое сильное оружие. Впредь я буду осторожна со словами. До известной степени».
Она покосилась на запись о призраке, ищущем вместилище. Если написанное — истина, то сейчас он должен быть занят поисками. Наверное, не стоит давать призраку столь жестокие задания. Или уже поздно, написанное исправлению не подлежит?
Ее рассуждения с самой собой прервал деликатный стук в дверь.
— Грейс? — По голосу стало ясно: квартирная хозяйка. Что ей может быть нужно?
— Да, входите, дверь не заперта, — Грейс закрыла тетрадь, твердо решив позже разобраться с записями, торопливо сунула свое сокровище в ящик стола, оправила платье и выпрямилась. Она побаивалась хозяйки: строгая, сухая женщина напоминала ей мать.
Гостья деловито пробежалась бесцветными глазами по обстановке убогой комнаты Грейс, проверяя, все ли в порядке, не сломана ли мебель, не спрятан ли под кроватью мужчина (кто их знает, этих скромных студенток).
— Скажи, девочка, ты на медицинском факультете обучаешься? — спросила она почти ласково, явно удовлетворившись увиденным.