— И больше никаких звонков?
— И даже постных лиц не увидишь, крошка. Я держу своё слово, так что… — Гурин руками развёл, вроде как меня поторапливая, а я от неожиданности на стул, что до этого думала задвинуть, присела.
— И Анатолий Сергеевич в курсе?
— Вообще-то, Морозов мой зам и я не обязан отчитываться.
— Но он в курсе? — Уточнила с настойчивостью в голосе.
— Может быть расскажешь, что между вами произошло?
— Не думаю, что смогу тебя удивить. — Невольно отмахнулась я, зная наверняка, что Морозов без дозволения своего начальника и чихнуть не посмеет. — Значит, он ко мне больше не приблизиться?
— Только как гражданское лицо. На большее полномочий у него не будет.
— И я смогу отвесить оплеуху этому гражданскому лицу без риска для здоровья? — Гурин вынужденно усмехнулся и неодобрительно покачал головой. — Интересуюсь на тот случай, если он вздумает нагло приставать ко мне в людном месте и делать предложения, порочащие честь и достоинство.
— Вот почему я не люблю иметь дело с женщинами. — Вынужденно вздохнул.
— Да брось. Ты вне конкуренции. — Заверила я, а он надулся.
— Болтаете много. — Вздохнул Гурин, поясняя свои слова.
— Ну, хорошо. — Решительно кивнула я, теперь уже вполне осознанно пропуская в себя нечаянную радость. — Рекомендации по моему свободному времяпрепровождению будут или…
— Займись чем-нибудь общественно полезным. — Поторопился прервать мои мысли Виктор Евгеньевич, и я снова согласилась.
— В институте хочу преподавать. В том, в котором училась. Поможешь? — Зависла недвижимо, а Гурин сделал вид, что не услышал. — Тебе ведь ничего не стоит, а мне приятно.
— Я недостаточно раз делал тебе приятно? — Растянул он губы в неприятной улыбке, а я и глазом не повела.
— Порадуй ещё разок. Так сказать, на прощание.
— Ты, кажется, у Громова своего работать хотела? Могу взять под арест его сотрудника. Расчистить, так сказать, посадочную площадку.
— Своё желание я уже озвучила.
— А разве я похож на Деда Мороза?
— Виктор Евгеньевич…
— Если продолжишь в том же духе, я подумаю, что решение о твоей свободе принял преждевременно.
— Да не будет никакой свободы, мне-то можешь не врать. — Жёстко хмыкнула я, а он взгляд выдал. Недобрый. Сосредоточенный.
Гурин из-за стола встал, ко мне приблизился, вскинул руку, чтобы тут же до боли сжать шею.
— Я тебя не боюсь. — Проронила, едва шевеля непослушными губами.
— Тогда отдам тебя Морозову. Посмотрим, как запоёшь. — Безразлично отозвался он, но хватку не ослабил.
— Витя, мне это нужно! — Прорычала я сквозь зубы, в руку его ногтями вцепившись.
— Я подумаю. — Прищурился он, глядя, как моё лицо наливается краской напряжения. — Я подумаю. — Согласно кивнул, шею мою отпуская.
На этом и разошлись, а через месяц он позвонил сообщить, что решение принял в мою пользу.
Глава 7
— Что-то вы сегодня рано, Наталья Викторовна. — Улыбнулся Татарин, видя, что его неожиданное появление меня напугало.
— Сбежала с работы. — Отозвалась я, обратно к окну отворачиваясь.
Осень вступила в свои права. Заливала дождями, выстуживала души промозглым ветром. Смотреть на тяжёлые серые облака казалось делом непростым, но я с лёгкостью отдавала им предпочтение, когда на горизонте появлялся мой студент. Общаться с Татариным становилось всё сложнее. Он загонял в угол, давил, а потом это давление чуть ослаблял. Неизменно нагло улыбался, начисто вычеркнув из памяти любые мои ограничения. И делал это с такой лёгкостью, что о каких-то там границах совсем скоро я просто устала напоминать. Вот и сейчас позволяла нависать над своим плечом, делая вид, что подобного не замечаю.
— Давайте попробую угадать… не клеится с любимым мужчиной, верно? — С другой стороны заброс сделал, а я флегматично повела глазами.
— Отчего же? Хоть сейчас в его койку прыгай — не прогонит.
— Тогда что?
— Просто не люблю осень.
Безразлично пожала я плечами, искренне надеясь, что у парня возникнут неотложные дела или вездесущий Чиж потянет его к очередному приключению, но в коридоре все словно вымерли и мысли эти заставляли нервно сцепить зубы. И настолько я погрузилась в мнимое напряжение, что даже не смогла толком отреагировать, когда его губы вскользь коснулись моей щеки.
— Холодная совсем. — Руку к моему лицу протянул и лёгким касанием стёр прошлое прикосновение. — Замёрзли? — Спросил вроде и безобидно, а меня аж подбросило от этого его извечно вежливого, предельно вежливого обращения!