— Скорей уж отравлены, — ответил юноша. — Эликсиры, поддерживающие магические силы на должном уровне, довольно ядовиты, а противоядия дороги в изготовлении, их хватает не всегда и не на всех. Развить же в себе достаточную мощь, чтоб обойтись без эликсиров, удается единицам. Они-то и становятся великими…
— Ты говорил об испытании, которое не сумел пройти. Это оно?
— Я на всю жизнь подорвал себе здоровье, но так ничего толком и не достиг. Только самое начало было впечатляющим… когда с твоих пальцев впервые срывается огненный шар… пусть бледный, призрачный и какой-то кривобокий… это было потрясающее ощущение… я до сих пор его помню… столько лет прошло, а я все еще… кто ж мог знать, что это все — обман? Нас поили специальным эликсиром… Тех, с кем не происходило ничего, — уводили сразу, тех, кому от этого эликсира становилось плохо, — уводили потом. Мы им еще сочувствовали… смеялись над ними… кто как, одним словом… С остальными начинали происходить чудеса. Огненные шары, молнии, парение над землей… как мы радовались… мы не знали, что это как раз и означает, что мы никуда не годимся… Лишь некоторым удалось остаться на низшей ступени. Я в их число не попал. Уже потом я встретил одного из тех, кому стало плохо. В плаще мага. Он меня не узнал, а я не стал подходить. Нас разделяло… всё.
— Понятно, — вздохнул маг из другого мира. — Ладно. В данном случае это, конечно, формальность, но я все-таки должен тебя спросить: Юноша, ты берешь меня в учителя?
— Юноша… как странно это звучит, — пробормотал бывший нищий старик. — Так непривычно… Я беру тебя в учителя, если ты берешь меня в ученики. Наверное, я глупо ответил, учитель, но и ты спросил не умнее. Это ученик должен проситься, чтоб его взяли, а не учитель.
— Далеко не каждый захочет стать учеником мага, — возразил маг из другого мира. — Я спросил так, как принято у нас.
— А то, что ты меня эдак, без спроса, похитил и, можно сказать, принудил, это у вас принято? — поинтересовался юноша. — Или учитель именно в такой форме обычно своего ученика и просит? Сначала отрезает все пути к отступлению, а потом обращается с формальной просьбой, зная, что ему не откажут, не смогут отказать, зная, что у его ученика просто нет другого выхода?
— То, что я с тобой проделал, — в нашем мире тягчайшее преступление для мага. Но лучше уж я умру преступником, чем отдам свое знание другим преступникам. А теперь, ученик, назови мне свое имя…
— Кертелин, — промолвил юноша. — А по-простому Крэллин. Ты можешь звать меня как захочешь, учитель. А как мне называть тебя?
— Алайшер, — ответил маг.
— Алайшер, — повторил ученик.
— Крэллин, — сказал маг.
— Да, учитель?
— А почему ты сказал, что высокие лорды способны вернуть молодость?
— Высокие лорды — истинные маги и властители. Их немного.
— Они не нуждаются в эликсирах? — спросил Алайшер.
— Они ни в чем не нуждаются, — ответил Крэллин. — Они берут что захотят и живут не меньше тысячи лет. Любая магия им подвластна.
— Они — Боги? — спросил учитель.
— Нет, — ответил юноша. — Говорят, их можно убить. Некоторым магам это удавалось. Правда, и магов потом убивали. Никто не смеет подымать руку на высокого лорда.
— Понятно.
* * *— Сначала я научу тебя видеть руны…
— Вообще-то я грамотный…
— А я и не собирался учить тебя читать. Я собираюсь научить тебя видеть руны. Во всем. В каждом предмете и месте, в каждом явлении или живом существе.
— Не понял.
— Сейчас поймешь. Это нетрудно. Видишь ли, все сущее в этом мире на самом деле состоит из движения. То, что мы считаем телами, на самом деле является движением различного рода. Различного рода и с различной скоростью. Форма каждого отдельного движения обычно неизменна. Вот эту самую форму мы и называем рунами. Она является сутью и основой рунной магии. Думаю, лучше сразу показать тебе это. Тогда тебе не придется верить мне на слово.
Руки учителя ложатся на затылок. Мир слегка меркнет, потом возвращается с новой силой, и ты вдруг начинаешь видеть. Ты видишь такое, что…
— Ой… — тихо произносишь ты, ошеломленный увиденным, почти напуганный. — Ой, мама…
Текучее движение окружает тебя со всех сторон. Текучее движение, сплетаясь в причудливые клубки, спирали, столбы и прочее, чему сразу не подобрать названия, образует из себя сущее. Текучее движение — это и есть мир.
— Мир не состоит из движения, — охрипшим от волнения голосом говоришь ты. — Все куда проще… движение — это и есть мир!