— Зачем? — спросил он спустя минуту.
— Я поклялась принадлежать тебе, но…
— Покля… лась… — произнес Максим. И повернувшись спиной, добавил: — Уходи.
— Но… — девушка хотела возразить, но смогла остановиться. Встав, она полностью погасила плиты и тихо закрыла за собой дверь спальни.
Выйдя на улицу, она отрицательно покачала головой дому напротив, но ожидающая там Сильфида и без этого прекрасно все поняла.
***
— Ну хоть поел впервые нормально…
Голос Оружия вновь раздался в моей голове. Уступив его уговорам, я все же позволил Марише себя накормить, зная, что это все равно бесполезно. Пройдет несколько минут — и все полезет обратно.
— Не полезет. У тебя впервые за неделю процессы организма нормализовываться стали.
Не полезет… Ну и ладно, не придется лишний раз вставать.
— Зачем прогнал? Она же хотела помочь. Пускай неуклюже, по-своему, но пыталась.
«Разве это помощь?»
— Это что-то вроде эльфийского поверья. Рана от впервые отнятой жизни лечится попыткой создать новую.
Напоминание о смерти вновь вызвало тошноту.
— Ну уж нет! — возмутилось Оружие. Тошнота тут же спала. — Носитель, до этого дня она никогда не пыталась это сделать.
«Ею двигала клятва. Не желание»
— Да откуда ты знаешь-то? Она, может, впервые кого-то пыталась соблазнить. И сказала так, потому что пыталась скрыть смущение. А ты взял, и комплексов ей на ближайшие лет сто надарил.
Я повернулся на другой бок, оставив реплику без ответа.
— Ну что ты опять молчишь? Ну разозлись на меня, в конце концов, на Маришу, что в постель к тебе полезла, на Сильфиду, что постоянно пыталась тебя купить! Сделай уже хоть что-нибудь! Ну же!
— Не хочу, — прошептал я вслух. — Ничего не хочу.
Интерлюдия 4
Появление этого выродка в замке моментом сорвало бы все планы — это Маркус понимал отчетливо. Он давно дал отмашку ассасину, однако тот за две недели не отправил ни одного письма, тогда как этот червь страдает от первой отнятой жизни, если верить королевской почте. В то, что случилось практически невозможное, камергер верить ой как не хотел, однако факты — штука крайне упрямая. Дальнейшие действия приходилось обдумывать и перекраивать едва ли не на ходу, рискуя наделать ошибок, однако на этот риск приходилось идти. Одним только фактом своего существования этот человеческий ублюдок усложнял Маркусу жизнь.
— Да когда же ты уже сдохнешь-то? — прорычал эльф, пытаясь унять эмоции. Его собственный проект ожил, его солдат отправился в Капарию, и одному только Древу известно, на что пришлось пойти, чтобы отправить его к Разрушителям незамеченным! Даже комендант — и тот ничего не знает! И что теперь? Возвращать обратно, рискуя всем, чтобы он, наконец, прикончил этого живучего таракана? А потом снова рисковать, чтобы вновь пустить Разрушителям их черную кровь? — Ты опять мне мешаешь, выродок! Опять!
Маркус несколько раз ударил руками свой стол, выпуская ярость наружу. Он впервые чувствовал, что проигрывает кому-то в способности плести интриги, впервые ощущал, что его расчетливый аналитический ум терпит поражение против банальной удачи. Даже если он оставлял малейшее окошко риска, именно через него этот червь и пролезал! Маркус сильно жалел, что побрезговал отправить этому… как его там… письмо, чтобы тот его прикончил одной из своих наложниц, раз не смог сам.
— Нет, червь, ты все равно сдохнешь, — прошептал камергер, хватаясь за перо и бумагу. — Пока я жив, ты спокойной жизни знать точно не будешь! А жить, в отличие от тебя, я буду очень и очень долго!
На чистый лист легла эльфийская вязь.
***
Небо на востоке окрасилось красным. Три попытки недосна давали телу разбитое ощущение, но мне это было безразлично — я все равно никуда не хожу.
— Слушай, может, ты в замок попросишься?
«Маркус не упустит шанса меня прикончить»
— Сомневаюсь, что король это допустит. Но вот Делина…
Делина… Ты была так рядом, когда я был в замке… За что, Селеста?..
— Ну, ты дважды унизил ее мужа, так-то бы, плюс человек, что увел ее подругу черт знает куда… Так, это к теме не относится. Серьезно, может, стоит показаться в замке?
«Я провалился. Там не будут рады меня видеть»
— Ты не мог знать, что так будет. И даже если так — Делина наверняка тебя ждет.
«Я ей изменил. Она презирает меня»
— Тьфу ты, опять эта песня. Да что тебе эта наложница все покоя-то не дает? Не было у тебя шансов против нее, не было! То масло тебе так по мозгам вдарило, что ему даже не особо-то помогать пришлось! Послушай меня, даже если она знает об этом инциденте, ей будет важно не то, что ты с кем-то там переспал, а то, что ты живой и здоровый.
Отвечать не хотелось. Принцессы писали отчеты даже в Уршале, по очереди отправляясь к Древу, наверняка и писали о том, что у меня было с Эвтерлой. Если бы я поддался одной из них, то еще смог бы поверить, что Делина мне спустит это с рук, но эта наложница эльфом не была. Человеком, правда, тоже не была, но это уже не имеет отношения к делу.
— Ты, так-то бы, тоже не эльф, однако она тебя любит.
«Уже нет. Может, она и поделила бы меня среди своих, но…»
— Слушай, раз ты мне не веришь, спроси у Мариши. Она тебе лгать по этому вопросу не будет.
Сквозь открытое окно ветер донес звуки далекой песни. И голос, поющий песню, заставил меня подняться.
— Делина? — я, едва не споткнувшись из-за ослабевшего тела, рванулся к окну, пытаясь понять, откуда поют. — Делина! Где ты?!
Голос тут же охрип — впервые за две недели я говорил даже не на нормальной громкости, а на повышенных тонах. Но мне было плевать. Я должен ее найти! Должен увидеть! Пускай она презирает меня, я должен хотя бы извиниться!
— Если я не ошибаюсь… то этот голос, кажется, был оттуда, — с рукава вышла нить и указала направление.
Затекшие мышцы слушаться не особо хотели, но я их не спрашивал. Схватив куртку, я вышел на улицу, прислушиваясь к голосу девушки, которую так отчаянно хотел сейчас видеть.
Свет в домах поблизости не горел — оно и понятно, время предрассветное, все еще спят. Сумерки мне абсолютно не мешали — я, в конце концов, в них вырос. Двигаясь на источник голоса, я по старой привычке, огибал освещенные места. Патрули шли своим маршрутом, абсолютно мною не тревожась — то ли игнорируя, то ли просто не замечая. Ветер все доносил до меня звуки песни, что явно была колыбельной — текст обещал оберегать чужой сон.
— Учитывая, что они просыпаются как раз с первыми лучами солнца, колыбельная на рассвете несколько… нелогична.
«Замолчи!»
Голос явно стал громче — я шел в верном направлении. Оружие, не обидевшись на мой мысленный выкрик, вновь дало мне направление.
— Делина! Где ты? — заорал я, но никто не откликнулся.
— Тише ты! Все же спят!
«Да к черту их!»
Голос стих — колыбельная кончилась, и я встал как потерянный. Если она прекратит петь, я же ее не найду.
— Святое Древо, — я обратился к мощному стволу Иггдрасиля, — пусть она продолжит петь!
И чудо свершилось — над таможней вновь раздался голос моей горничной, что смогла в свое время отринуть свои предрассудки. Я уже бежал не прячась, и патрули, порой, доставали оружие, увидев меня, но, чаще всего, просто провожали презрительными взглядами.
Новая колыбельная привела меня к крепостной стене — голос доносился явно откуда-то сверху. Нить послушно ушла наверх, ища за что зацепиться.
— Слушай, если ты настаиваешь, то я тебя, конечно, подниму, но… что, если ты ошибаешься?
«Это точно она! Поднимай!»
— Но что ей делать на крепостной стене? Почему она поет для кого-то, а не бежит в твой дом?
«Вот и спросим у нее, когда поднимемся! Поднимай!»
Тело, скрепленное нитью, мягко поднялось наверх, транспортируя меня на темный участок стены. Делина стояла спиной ко мне, распевая колыбельную для нескольких стражников. Ее изумрудные волосы развевались на ветру, словно добавляя очарования в голос.