Проблемы я так и продолжал решать самостоятельно. Надо сказать, что в тот период жизни, я, как и многие подростки, сознательно или нет, старался привлечь к себе внимание. У меня это выражалось в увлечении рок-музыкой и ношении соответствующей атрибутики. Тогда это часто становилось провоцирующим фактором. Хотя это и было очевидно, но я и не думал что-то здесь менять. Помимо неприятностей со сверстниками, проявлялись и вполне рядовые случаи, присущие периоду взросления. Где-то в пятнадцатилетнем возрасте я испытал муки расставания с девушкой. Все до банального обычно, и не тянет даже на увлекательную историю. Но моя реакция оказалась довольно болезненной. Одолевали самые тяжкие мысли. Я был уверен, что мое существование потеряло всякий смысл. Благо, что до практических действий я не дошел. Все-таки желание жить у меня всегда брало верх. Но пришло много времени, прежде чем я смог забыть об этом случае, который тем не менее оставил глубокий след в моей неокрепшей психике. Резко снизившаяся успеваемость в учебе, непростые отношения в семье, на фоне подростковых изменений, неопределенность целей на будущее – не добавляли также оптимизма.
Все описанные ситуации не уникальны и не задержались бы в памяти надолго. В конце концов, я не один, кто в юности сталкивался с похожими инцидентами. И повзрослев, я наверняка, позабыл бы о многом. Но, я полагаю, одна особенность характера, оказала мне очень дурную услугу. Примерно лет с восьми я заметил, что постоянно пытаюсь анализировать свои действия. Что делаю правильно или где поступил неверно. Бывало по вечерам я тщательно обдумывал все произошедшее, либо сказанное мной в течение дня. Но так как нужные жизненные ориентиры у меня сформировались гораздо позже, то чаще я ошибался в суждениях и придавал им чрезмерно много значения. С тех пор как я стал копаться в себе, то почувствовал, что организм дает слишком явную обратную связь. Позитивным мыслям я искренне радовался, негативные же навевали легкую беспокойность, которая оставляла едва уловимую, но неприятную горечь. Тогда я считал это чем-то естественным. То, что позже я охарактеризовал как страх, с самого начала нисколько не пугало, тем не менее, заставляло сердце биться сильней. Я стал замечать, как что-то тоненьким ручейком разливается где-то в груди. Причины были не понятны. Незаконченное дело или нерешенный конфликт создавали внутри странную тяжесть, предчувствие чего-то плохого. Все это легко прекращалось, стоило лишь отвлечься. Но со временем подобное состояние приходило чаще и задерживалось дольше. В моменты опасности же страх проносился словно электрическим разрядом по телу. Начинался едва заметной искрой, и в течение нескольких секунд окатывал с головы до ног ледяным душем. Совершенно точно могу сказать, что подобное состояние я испытывал практически всегда, когда вступал в конфликты с окружающими. Особенно, если понимал, что расклад не в мою пользу.
Со временем страх и тревожность (тогда я еще различал их), смешались между собой. Один давал начало другому. Постепенно я обратил внимание, что тревога возникает не сама по себе. Если я думал о чем-то неприятном, то это мерзкое ощущение усиливалось. Оно уже не было невинным ручейком, а вполне осязаемо начинало жечь изнутри. Позже это зашло так далеко, что я буквально ощущал в теле пожар. Когда все заканчивалось и плохие мысли отступали, я чувствовал невероятное облегчение. Видимо к такому привыкаешь, потому что вскоре я не заметил, как попал в ловушку. Любая, даже ничтожная проблема, запускала один и тот же сценарий. Я представлял худшее, заставлял себя бояться, а после старался этот ужас загнать поглубже. Я не выбрасывал его вне, он находил место во мне и там оставался. Такое поведение сделалось настолько привычным, что я видел в нем некое панацею от возникших трудностей. Ночами я молил, чтобы избавиться от проблем. И все проходило. Сейчас мне кажется это нелепым, но тогда я был уверен, что это работает. И разумеется однажды я потерял над собой контроль. Страх появлялся абсолютно внезапно даже при малейших намёках на самые незначительные сложности. А беспокойство стало моим преследовать меня всюду. Незаметно к этому, добавилось чувство жалости к себе. И эта новая эмоция, к моему удивлению, мне понравилось. Иногда я жалел себя до слез. И это не столько усиливало боязнь, сколько придавало ей в жуткий оттенок.