Лекция III.
План лекции
1. Евангелие Истины как робкая попытка снятия “гностического дуализма”.
2. Корпус текстов, приписываемых Иакову: Апокриф Иакова и два Откровения Иакова.
3. Тексты, испытавшие влияние платонизма: Зостриан, Марсан и Аллоген.
Лекция 1. Евангелие Истины как робкая попытка снятия “гностического дуализма”.
Этому тексту гностики, очевидно, придавали большое значение: в собрании Наг-Хаммади он встречается дважды: в Кодексе Юнга (первом в собрании) и в 12-м Кодексе. Текст, находившийся в 1-м Кодексе, в отличие от текста, находившегося в 12-м, неплохо сохранился (как и описанные нами в предыдущих лекциях “Апокриф Иоанна” и “Евангелие от Фомы”). Как и все тексты 1-го Кодекса, он написан на субахмимском диалекте коптского языка и, как и все дошедшие до нас тексты, он является переводом с греческого.
В чем же заключается “снятие дуализма”, точнее, попытка такого снятия, наблюдаемая в тексте? Дело в том, что, как справедливо отметил его переводчик Дм. Алексеев (чей пер. мы и будем цитировать), этот трактат является, прежде всего, учением об Отце, вмещающим в себя всё, всю вселенную. На смену дуализму, наиболее четко выраженному в Апокрифе Иоанна (где фигурирует Непостижимый Бог, не имеющий прямого отношения к тварному миру, плюс Демиург - Иалдабаоф) здесь приходит некое отдаленное подобие пантеизма. Однако материальный мир, существующий в рамках этого “всего”, является иллюзией, заблуждением (греч. plane, которую я в своем переводе обозначил как Ошибку), заблуждением, т.е. не обладает подлинным бытием. Но при этом материальные существа пребывают не вне Отца, а вне Гнозиса, т.е. знания об Отце. Собственно, Истину, или Знание, и призван нести людям данный текст. Точнее, его несет Спаситель, и это Знание призвано реинтегрировать нас в Плерому, а наше мнимое материальное бытие должно окончательно исчезнуть. Также в тексте содержится интересное учение о Сыне как Имени Отца, т.е., по сути дела, он проповедует единосущность Отца и Сына (причем монотеистическую, т.е. никакого Догмата о Троице и никакого “земного воплощения Сына Божия” из этого Евангелия, при всем желании, вывести было бы никак нельзя). Это Евангелие было известно уже Иринею Лионскому в конце 2-го века; он писал о нем в своем антиеретическом “труде” “Против Ересей”, однако вряд ли Ириней читал сам его текст. Таким образом, перед нами интересный феномен: т.н. “гностический дуализм”, содержащийся практически во всех гностических текстах, может иметь самые разные оттенки и модификации, и при этом с неизбежностью “покоиться” на монистической почве.
Текст написан в “бодром” ключе; в нем, кажется, нет той “мрачности”, которой сопровождается большая часть повествования “Апокрифа Иоанна”. Чисто субъективно он произвел на меня (еще в процессе моего перевода в 2003 г., позже опубликованного и на бумаге) двойственное впечатление: с одной стороны, налицо поэтика высочайшего уровня, с другой - множество стилистически очень слабых мест, в чем явно прослеживается вина того человека, который переводил его с греческого. В этой связи особенно жаль, что почти не сохранилась коптско-саидская версия текста в 12-м Кодексе, явно более грамотно переведенная.
Чтобы оценить и общий замысел трактата, и красоту его слога, возьмем, например, самое начало текста: “Евангелие Истины - это радость для тех, кто получил милость от Отца Истины, - узнать Его в силе Слова, вышедшего из полноты (т.е. в силе Откровения Плеромы - А.М.), Того, Кто в Мысли и Уме Отца, то есть Того, Кого называют Спасителем. И это (т.е. Евангелие Истины) - имя дела, которое Он сделает для возвращения тех, кто были незнающими Отца”. Вполне ясно, что Слово, вышедшее из Полноты (и вошедшее в уста Иисуса) - это метафора, а не физическое воплощение. Роль Спасителя объясняется следующим образом: “Восполнив Изъян, Он разрушил (его) облик, его облик - это мир, в котором Он послужил, ибо место, в котором зависть и борьба, это изъян, место же, в котором - Единство, это полнота (т.е. Плерома). Поскольку изъян возник потому, что Отца не знали, тогда, когда Отца узнают, его уже не будет, изъяна”. Текст, говоря о “середине”, или месте обитания “душевных”, также развенчивает ряд иллюзий относительно т.н. “психиков”, спасение для которых, если верить ересеологам, весьма затруднено. Кроме того, понятие Истины, постичь которую и требуется от гностика, достаточно конкретно: “Она пришла в середину, истина, они УЗНАЛИ ее, все ее отпрыски. Они целуют Отца в истине, с силой совершенной, соединяющей их с Отцом, ведь каждый любящий истину (ибо Истина - это уста Отца, а язык Его - Дух Святой), соединившийся с Истиной, соединяется с устами Отца, посредством Его языка он получает Дух Святой. И таково явление Отца и откровение Его Своим эонам”.