Поэтому назорейство ни в коей мере не символизирует это. Это не является нападками на Бога или на его творения. Тварь, как Бог создал её, была достойна его руки, и естественные привязанности всегда приятны. Господь взирал на человека, вопрошающего к нему, хотя и без малейшей веры, но образ человека был прекрасен, и таким Господь любил его. Все это верно, и нам следует поступать так же, как Господь. Однако в отношении этого мы поступаем неверно, если осмеливаемся действовать иначе, чем Христос. Именно так Господь брал на руки ребёнка, возлагал свои руки на него и благословлял его. Вы думаете, Он не проявлял особого интереса к малому ребёнку? Ученики же его были далеки от его мыслей и чувств. Вы думаете, Он не стал бы смотреть на своё творение, если бы оно было всего лишь полевой лилией? Никогда бы Господь не допустил даже малейшего проявления той лжедуховности, какую некоторые из нас приписывали ему. Нет, с его уст никогда не сходило слов пренебрежения какой-либо тварью, никогда Он не чувствовал этого пренебрежения и не держал его в мыслях. Кто ещё, кроме него, восхищался каждым стебельком травинки, созданным руками его Отца? Кто ещё так радовался заботе Бога о каждом воробье? Кто ещё мог заметить и указать другим на тот интерес, который Бог проявляет к человеку, сосчитав даже волосы на голове, принадлежащие ему? Христос никогда не отрицал прав естества, никогда не умалял значения его красоты. Да, человек погиб и сам разрушил этот мир, а вовсе не Бог погубил его. Человек сам губит себя, угодив в сети, расставленные дьяволом.
Более того, тот самый благословенный Спаситель в благодатном отделении предшествует всякому наслаждению, какое только могло быть на земле, отделившись от всего этого для особого прославления Бога. Это творение было прекрасно. И как могло бы быть иначе, если оно было сотворено руками самого Бога? Он лучше, чем кто-либо другой, знал то состояние, до какого пало творение, но Он не забыл, чья мудрость и доброта сотворила все. В то же время Он был отделён для Бога, Он сохранил своё назорейство. Большинство израильтян не поняли его, но благочестивй остаток этого народа пошёл по его стопам. Милостью Бога они вступили на путь признания того, что осквернилось мёртвыми. Очевидно, именно это показано в Пятикнижии. Принявшие слово Бога вступили на путь раскаяния. Христос всегда оставался верным Богу. Покаявшиеся иудеи в живой вере признали содеянное их руками, признали, кем они стали, кем были их отцы, они сами и их дети. Они поклонились Богу, признали свою гибель и смерть и то, что они пришли в этот мир через грех. И это был единственный путь к их спасению от гибели. С этого момента они встали на новую почву, посвятили себя Богу, приняли обет назорейства. С самого начала отделившись от других народов, они внешне проявили себя народом Бога, но их положение полностью было утрачено ими из-за осквернения. Смерть Мессии довела их осквернение до крайности, но та же самая смерть, явившаяся их величайшим грехом, в благодати стала единственным средством, с помощью которого они смогли возродить своё назорейство на несокрушимой основе. Именно этому мы следуем. Более того, благочестивому остатку иудеев открыт вход и в последний день. Они тоже будут назореями. Они не откажутся признать, что грешны, и, отрекшись от всех своих прочих надежд, обратят свой взор к мёртвому и воскресшему Спасителю. Они достойно завершат свой обет посвящения Богу, когда будут свободны и возрадуются в тысячелетнем царстве Бога, когда назореи вновь смогут пить вино.
Можно добавить здесь ещё несколько слов относительно назореев. Назорейство - это не просто отказ от всего лучшего, что даёт Бог (ибо плотскую радость на земле олицетворяло, я думаю, виноградное вино); но и “во все дни обета назорейства его бритва не должна касаться головы его”. Совершенно очевидно, что это не было обычным состоянием человека. Длинные волосы не подобали ему, хотя они и шли женщине. Длинные волосы символизируют подчинение другому. Бог не подразумевает подчинение для мужчины, который должен быть образом и славой Бога. Но назореи подчинялись совсем другому правилу. Они отказывались от естественных человеческих притязаний, от того положения величия, которым Бог наделил человека в природе. К тому же назорей не смел осквернять себя “прикосновением к отцу своему, и матери своей, и брату своему, и сестре своей... когда они умрут, потому что посвящение Богу его на главе его”. Самым настоятельным требованием было остерегаться осквернения смертью. Об этом уже говорилось. Это же самое относится и к новому человеку: мы были грешными людьми, которые обратились к Богу с верой и покаянием, всегда признающими Господа Иисуса, который один устоял, сохранив присущую ему внутреннюю чистоту.