Что более очевидно открывает истину, так это та перемена, которую мы обнаруживаем, когда подходим к седьмому месяцу. Это есть признанный образ того, что определённо касается Израиля - Израиля, призванного и введённого в божественное благословение. Здесь мы видим явную разницу, ибо требуется принести в жертву всесожжения только “одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев без порока”. Этого не хватает для полного свидетельства благодати, которая была явлена как по отношению к язычникам, так и по отношению к иудеям. Это всего лишь единственное свидетельство той благодати, которую Бог намерен явить своему народу. Оно может содержать в себе величайшее признание, но тем не менее это всего лишь частичное свидетельство благодати. Здесь только один молодой телец, а не два, как в предыдущем случае. И вновь день искупления обозначен тем же самым образом. “И в десятый (день) сего седьмого месяца пусть будет у вас священное собрание; смиряйте тогда души ваши, и никакого дела не делайте. И приносите всесожжение Господу в приятное благоухание: одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев без порока”.
Но то, что происходит всего через несколько дней, раскрывает перед нами совершенно иной символ. “И в пятнадцатый день седьмого месяца пусть будет у вас священное собрание; никакой работы не работайте и празднуйте праздник Господень семь дней; и приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: тринадцать тельцов...” На это стоит теперь обратить внимание. Почему такая перемена? Раньше не было ничего подобного. И только когда речь заходит о празднике кущей, появляется такая перемена. До этого мы слышали, что в определённых обстоятельствах приносили в жертву двух тельцов или одного тельца: здесь же их тринадцать. Почему же тринадцать? Не предназначено ли это для того, чтобы испытать помыслы нашей души в отношении божественной истины? Следует ли нам из всего этого сделать вывод, что это не что иное, как полное олицетворение Христа, познанного на земле? Это уже не предварительные мероприятия. Первый и десятый дни этого месяца означают предваряющие пути Бога для того, чтобы обратить иудеев назад к их положению свидетелей славы Христа в тысячелетии. Но теперь они находятся в таком положении, так сказать, не в процессе подготовки, когда Бог постепенно введёт их. Поэтому теперь мы читаем: “И приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: три надцать тельцов, двух овнов, четырнадцать однолетних агнцев; без порока пусть будут они”. По-видимому, число тринадцать означает то, что это жертвоприношение совершенное и придаёт самую полную форму выражения этого; ибо ясно, что два по семь было бы полнейшим выражением этого. Тринадцать - это некоторое приуменьшение; но этот образ почти вплотную приближается к совершенству. Таков символ тысячелетия среди прочих праздничных образов. Тысячелетие может и не достигнуть полного совершенства, но оно достаточно близко к нему.
Этот праздник даёт нам истинное представление о том великом дне. Неправда, будто в грядущем веке не будет греха. И в то же время грех будет почти исключён. На людей будет оказано большое воздействие славой искупительного дела, которое свершил Господь Иисус. Примирение всего через Христа и его распятие будет явлено, но не в совершенной мере. Именно это и символизирует данный праздник.
При детальном рассмотрении данного праздника мы увидим ещё один явно поразительный факт. Может показаться, что по пришествии тысячелетия не сохранится в должной мере ощущение милости Господа. Увы! Этот век явит симптомы упадка, и, как сказано в другом месте, в конце века произойдёт взрыв сопротивления, когда дьявол будет выпущен на волю. Останется всего лишь один верный свидетель. Даже в тысячелетнем царстве, когда дьявол перестанет искушать, обнаружится важный факт, говорящий о том, что та самая сила свидетельства, которая имелась сначала, не будет получать должной поддержки. Поэтому, как мы видим, этот праздник олицетворяет собой полноту тысячелетнего дня. Сказано, что на следующий (второй) день праздника следует принести двенадцать тельцов, на третий - одиннадцать тельцов, на четвёртый - десять тельцов, на пятый - девять, и с каждым днём все меньше. Несомненно, все это не только имеет определённое значение, но и указывает на то, что преданность Богу, явленная в начале, не найдёт поддержки. Тем не менее цель Бога всегда постоянна. Вот почему далее мы читаем, что на восьмой день “пусть будет у вас отдание праздника... и приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев...” Восьмой день представляет нам здесь не более одного свидетеля, указывающего на то, что творилось вне земли. На первый взгляд может показаться странным, что восьмой день имеет меньшее значение, чем седьмой. В течение этих семи дней в жертву ни разу не приносили только одного тельца. Но, по-видимому, причина этого заключается в том, что в книге Чисел мы имеем свидетельство и служение Христа на земле и, следовательно, не более одного свидетеля в том, что творится за пределами земли и над землёй. Это указывает на иную небесную сцену, которая не является в достаточной мере темой данной книги. Поэтому имеется всего лишь единственный свидетель небесных дел, которые не представлены здесь в полной мере.