Но “день Господень”, как таковой, неизменно является днём свершения суда Господа над человеками земли. Однако апостол Павел не чувствовал необходимости писать в своём послании об этом дне, ибо было уже хорошо известно, что день Господа придёт, как вор ночью. Так говорилось об этом ещё в Ветхом Завете. Все пророки предсказывали этот день. Если вы внимательно прочтёте всех ветхозаветных пророков от Исаии до Малахии, то поймёте, что день Господа явится тем моментом божественного вмешательства в жизнь людей, когда человеку не будет больше разрешено идти своим путём и когда Сущий будет судить всех людей во всех уголках мира, когда все идолы всех народов будут низвергнуты вместе с их невежественными поклонниками. Но сам Господь возвысится в тот день, а его народ займёт достойное место, и язычники займут подобающее им место. То будет время явного божественного управления миром. Господь воссядет на свой земной престол на Сионе, и все народы покорятся его власти в лице Христа.
Вот почему апостол Павел, говоря о дне Господа, ссылается на то, что о нем уже слишком хорошо известно и не требуется говорить вновь. Фессалоникийцев не требовалось просвещать относительно дня Господа. Но, упомянув о нем, апостол помог им ясно понять разницу в грядущем обращении Господа со святыми и с остальными людьми. Сведения о грядущем пришествии Господа были необходимы фессалоникийцам, но просвещать их о дне Господа не было нужды. О дне Господа все слышали из Ветхого Завета. Значение этого дня, несомненно, было известно любому книжнику, знавшему Ветхий Завет. Даже иудеи не дискутировали по этому вопросу, и христиане, конечно же, соглашались с божественным свидетельством Ветхого Завета. Но какой-нибудь христианин мог не знать того, что ему более всего требовалось знать и понимать: какая связь существует между его собственными надеждами и днём Господа?
И очень многие приходят в явное замешательство от того, что не могут отличить надежду христианина и “тот день” для этого мира. А это открывает огромное желание души думать о том и другом вместе. Нам всем понятно, что люди желали бы иметь лучшее из двух. Но такого быть не может. Потому, рассуждая о дне Господа (и я обращаю на это ваше внимание потому, что в следующем послании мы увидим, как это важно), Павел говорит: “Ибо, когда будут говорить: “мир и безопасность”, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве”. Он не говорит: “Будете”, а говорит: “Будут говорить”. Почему так? Говоря о восхищении в сретение Господу, он говорит: “Будем”, но, напоминая о дне Господнем, говорит: “Будут”.
Конечно же, апостол исключает верующих, ибо он говорит: “Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать”. Помимо этого, он указывает на причину духовного характера: “Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы - сыны света и сыны дня: мы - не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, потому что Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения через Господа нашего Иисуса Христа”. Под спасением здесь подразумевается полное избавление от грехов, ещё не наступившее, и искупление не только души, но и тела. Ибо Христос “умер за нас, чтобы мы, бодрствуем ли, или спим, жили вместе с Ним”.
Всегда помните, что бодрствование и сон здесь относятся к телу; о них сказано вовсе не с намёком на духовное состояние. Невозможно, чтобы Дух Бога мог сказать такое, как бы ссылаясь на то, что, будучи духовными или недуховными, мы все равно должны быть с ним. Святой Дух никогда не относится несерьёзно к состоянию грехопадения. Нет ничего более враждебного духу Писания, чем если бы Дух Бога отнёсся с безразличием к вопросу о нравственном состоянии святого. Несомненно, Он использует слова “спать” и “бодрствовать” в другом смысле, но мне кажется, что апостол Павел допускает мысль, что святые из Фессалоники могли и не уловить то, что, продолжая свою тему, Павел употреблял эти слова не в духовном значении. В 6-ом стихе, например, состояние сна и бодрствования рассматриваются как духовные, но когда мы переходим к 10-ому стиху, то эти слова (“спать” и “бодрствовать”) относятся к вопросу телесной жизни и смерти, а не к поступкам святых. Фактически эта манера брать слова и употреблять их в ином смысле является одной из особенностей отрывистого, живого и убедительного стиля апостола Павла.