Далее он указывает на принадлежащую единственно им привилегию, заключающуюся в том, что Бог присутствует среди них. Какой ещё народ имел такое чудо, как присутствие самого Бога в их среде - ведь сам Бог рядом с наименьшими из них?! “Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги его были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовём Его? и есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые постановления и законы, как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня?” Это был не просто образ Бога, но образ того, кто соблаговолил проявить самый живой и самый глубокий интерес к своему израильскому народу. “Только берегись и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть тех дел, которые видели глаза твои, и чтобы они не выходили из сердца твоего во все дни жизни твоей; и поведай о них сынам твоим и сынам сынов твоих”.
Главное, что мы должны понять и усвоить здесь, это то, что когда израильтяне приблизились и стали, как никто ещё не мог стать перед лицом Бога, они не увидели никакого образа Бога. Как это предостерегало от злоупотребления внешними формами! Сам Бог не открыл перед ними своего лика через внешнюю форму. Бог не сделал себя видимым через образ. Вследствие этого здесь был нанесён тяжёлый удар по тенденции к идолопоклонству. Ибо когда отделили все эти обряды от личности Христа, то они стали ловушкой для людей, и тем более после Христа: неправильное использование обрядов и таинств фактически приводит к тому, о чем предупреждается в четвёртой главе послания Галатам. От этого израильтян предостерегает тот факт, что они не были удостоены видения образа Бога. “Вы приблизились и стали под горою, а гора горела огнём до самых небес, и была тьма, облако и мрак. И говорил Господь к вам из среды огня; глас слов (Его) вы слышали [потому что израильтяне были призваны подчиняться], но образа не видели, а только глас; и объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях”. А затем Бог увещевает израильтян, чтобы они остерегались разврата и не делали себе кумиров и идолов в образе какой-либо твари. Эта мысль продолжается до конца главы, где также говорится об учреждении городов, в которых совершившие непреднамеренное убийство могли бы найти убежище.
Второзаконие 5
В главе 5 мы ближе знакомимся с божественными заповедями. “И созвал Моисей весь Израиль и сказал им: слушай, Израиль, постановления и законы, которые я изреку сегодня в уши ваши, и выучите их и старайтесь исполнять их”. Подчинение - вот что требовалось от израильтян. “Господь, Бог наш, поставил с нами завет на Хориве [мы услышим о новом завете, поставленном на моавитской земле, но прежде всего израильтянам напоминается о синайском завете]; не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы. Лицом к лицу говорил Господь с вами на горе из среды огня; я же стоял между Господом и между вами в то время, дабы пересказывать вам слово Господа, ибо вы боялись огня и не восходили на гору”. Затем следует напоминание израильтянам о том, что Бог, давший им свой закон, был тем, кто вывел их из земли Египта. Они были народом, поставленным во взаимоотношения с Богом, и целью увещеваний было предохранять их от возможного несоответствия этим взаимоотношениям.
Замечателен тот факт что, хотя и в такой связи Моисей даёт израильтянам так называемые десять заповедей, все равно он делает это явно в иной форме, чем в книге Исход, - меньше всего Второзаконие является простым повторением предшествующих книг. Этот вопрос известен многим, но, возможно, здесь потребуется короткое замечание особенно потому, что не всем понятно значение одной довольно-таки замечательной заповеди; я имею в виду закон о субботе. Некоторые удивляются, почему он должен быть присоединён к другим заповедям, но суббота потому ещё гораздо важнее здесь, что она определённо не является заповедью нравственного характера. Это ещё в большей степени даёт нам почувствовать принцип, поставленный здесь на карту. Закон о субботе полностью опирался на слово самого Бога. Здесь речь шла о его власти, а не о том, что человек мог внутренне распознать. То, что подразумевается духовным законом, может быть высказано любым человеком исходя из самого себя, даже без предписания от Бога. Например, человек хорошо знает, что не имеет права воровать. Если человек берёт то, что не принадлежит ему, то любой, даже язычник, может осудить это. Могут существовать земли, где нравственность находится на самой низшей ступени развития и где поэтому проступок меньше всего наказуем. Но есть ли такое место, где даже дикарь не знает, что красть нельзя? Ибо хотя дикарь может позволить себе украсть что-то у других, то если кто-то украдёт у него, он вряд ли не осудит это как зло. Ясно, что и дикарь хорошо знает, что воровать не справедливо. Но никто не знал о субботнем дне, пока Бог не повелел соблюдать его. И все же Он связывает его соблюдение с запретами совершать проступки, которые и сам человек способен осудить, и потому это является самым сильным утверждением его власти.