Поэтому лучше отрешиться от всех человеческих помыслов и мыслей, возвышающихся во все большем и большем тщеславии, потому что они в основном представляют собой того или иного рода оскорбление для Слова Бога. Ясное слово Писания разрешает тысячу вопросов. То, о чем никогда не знали мудрецы античности, Платон и Аристотель, то, в чем запутались современные умники, без всякой на то причины, в конце концов, через Слово Бога сделалось достоянием каждого дитяти его. “В начале сотворил Бог небо и землю”.
Это не потворство человеческому любопытству. Мы не узнаем отдельных этапов его дела, пока мы не добираемся до приготовления обители для человека. Нет ничего более восхитительного, чем этот замысел Бога. Там не говорится о подробностях того, что предшествовало великому делу, когда Бог сотворил мужчину и женщину. Сейчас я не собираюсь ничего утверждать по этому поводу, но нет на свете другой истины, по своему более важной, чем та, с которой апостол начинает эту главу, а именно, что “верою познаем, что веки устроены словом Божиим”. И мы не только верим в это, но мы, таким образом, и понимаем это. Нет ничего более простого; и в то же время это лишь один из тех вопросов, на которые Бог дал ответ, притом так, чтобы совершенно успокоить ум и наполнить сердце хвалой. Человек никогда не решил и не смог бы решить этот вопрос без Слова Бога. Здесь на земле нет ничего более трудного для природного ума, и по той простой причине, что человек не может подняться над тем, что обусловлено какой-либо причиной. Объяснение очевидно - потому что они сами обусловлены причиной. Поэтому люди столь естественно поддаются вторичным причинам или опираются на них. Человек всего лишь один из ряда существующих объектов и, соответственно, не может подняться выше этого в своей собственной природе. Он может сделать умозаключение, что так должно быть, но он никогда не скажет, что так есть. Разум вечно делает выводы; Бог же есть и открывает то, что есть. Конечно, я могу видеть то, что у меня перед глазами, и поэтому иметь достоверные сведения о том, что существует сейчас, но только один Бог может сказать мне, что Он был в начале причиной всему, что существует сейчас. Один Бог, по слову которого все это возникло, может судить об этом. Вот что получает верующий, чем он питается и, соответственно, живёт.
“Верою познаем, что веки устроены словом Божиим”. Возможно, что слово “веки”, которое является еврейским выражением, может включать понятие домостроительства, но несомненно то, что материальный мир включён в него. Оно может обозначать миры, управляющиеся провидением, но всё-таки то, что эта идея включает в себя всю вселенную, не может оспариваться сведущими людьми. “Веки устроены словом Божиим, так что из невидимого [что было бы не так, если бы это было только домостроительство] произошло видимое”.
Когда это изложено как первое обоснование веры, возникает следующий вопрос: когда человек пал, то как ему надлежало приблизиться к Богу? И вот ответ - жертвой. Значит об этом и говорится нам: “Верою Авель принёс Богу жертву лучшую, нежели Каин”.
Третий пункт о том, как ходить пред Богом, причём снова верой. Так, в каждом случае это вера. Она признает творение, она признает жертву как единственное праведное средство предстать пред Богом, как единственное средство приблизиться к нему. Вера, опять-таки, - единственное средство осознания суда Бога, предлагаемое всем, кто вокруг нас.
Ясно, что здесь перед нами основные очертания явления истины. Иными словами, Бог признается в своей славе, как Создатель всего сущего посредством своего слова. Затем, в зависимости от грехопадения, следуют основания принятия верующего; после - хождение пред Богом и избавление от его суда над всем мирозданием, посреди которого мы, по сути, находимся. Вера привносит Бога во все.
Но далее следуют ещё более определённые указания и, начиная с Авраама, подобное описание жизни по вере. Праотец верующих был первым, призванным через обетования. Сначала это было обетование земли. Но когда в этой земле он получил обетование лучшей земли, то есть небесной, которое возвело его очи к небесному граду, то это было явно противоположно земной стране. Когда он обитал в Месопотамии, он получил обетование, что придёт в Ханаан, и когда пришёл туда, то получил более высокое обетование, возводящее душу к горнему. В конце своего пути над ним нависло ещё более тяжёлое испытание. Откажется ли он от того, кто был образом истинного семени, источником и носителем обетованного благословения, - от благословляющего? Он знал, что в Исааке наречется ему семя. Отказаться ли ему от Исаака? Это самый проникновенный и насущный вопрос, та самая невидимая ось в самом Боге, вокруг которой вращается не только христианство, но и все благословения, для неба и земли, по крайней мере, насколько это касается падшего творения. На что же евреи уповали с надеждой? На Христа, от которого зависят обетования. А о чем говорит христианство? О Христе, который был предан смерти, который воскрес и вознёсся на небеса, в котором мы находим все обетованное благословение, причём самого лучшего свойства. Итак, очевидно, что последнее испытание Авраама имело величайшее значение для всех, кто считался одним из сынов Авраама. Суровейшее и окончательное испытание веры Авраама состояло в отказе от сына, в котором заключены были все обетования, чтобы получить его обратно, как бы воскрешённого, в предзнаменование. Это был образ того, что свершилось с самим Христом. Евреям Он был не нужен - живой. Христиане обрели его гораздо более превосходным образом по образу воскресения, как и Авраам в конце получил Исаака как бы из мёртвых.