Эта чрезвычайно интересная глава заканчивается объяснением того, почему те, кто не только жил, но и умер в вере, не получили обетованного: “Потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства”. Что было это “лучшее”? Можно ли сомневаться в том, что речь идёт о христианстве, - этом лучшем уделе, который не будет отнят у примкнувших к распятому Христу, который ныне вознесён на небеса? Легко можно понять, что апостол оставляет своим читателям догадываться о том, что это должно быть. Бог же предусмотрел о нас нечто лучшее. Он даровал искупление в настоящие времена, и в то же время Он дал простор лучшему упованию, основанному на великом деянии на кресте, измеренному славой Христа в её настоящем выражении справа от Бога. Поэтому Он увенчивает благородный сонм свидетелей самим Христом.
Евреям 12
“Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия” (гл. 12,1.2).
Это другой взгляд на его восседание там. Во всех других местах данного послания смысл заключается в том, что Он восседает или просто воссел там. Факт состоит в том, что Он сидит, но в этом месте следует отметить, что его восседание там есть воздаяние за жизнь веры. Вследствие крёстных мук, презрение к унижению слова, обозначающего восседание, имеет здесь удивительно прекрасный оттенок значения, отличающийся от того, что дано во всех других случаях. Его сила подразумевает, что Он не просто сделал это однажды, но что Он восседает там до сих пор. Внимание привлекается к вечности его места справа от Бога. Конечно, верно, что Иисус воссел там, но ещё больший смысл передан здесь в правильном варианте текста (kekathiken).
Это, однако, сказано между прочим. Несомненно, Господь рассматривается как венец всей жизни веры в её глубочайшем и духовном отношении. В противоположность тому, как одно лицо служит примером одного, другое лицо - другого, Господь Иисус сосредоточил в себе совершенство великого испытания в своей стезе не только Спасителя, но и с точки зрения свидетельствования в промысле для Бога здесь на земле. Кто ещё ходил верой так, как Он?
Из этого можно сделать практические выводы огромной ценности. “Помыслите о Претерпевшем такое над Собою поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими. Вы ещё не до крови сражались, подвизаясь против греха, и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам”. Так, первая часть этой главы показывает, что Бог предлагает новому человеку, но послание Евреям всегда рассматривает христианина не просто как нового человека, но, скорее, как конкретную личность. С начала и до конца христианин рассматривается в послании Евреям не в отрыве от ветхого естества, как он рассматривается в обычных посланиях Павла, где ветхий и новый человек весьма тщательно разделяются. Не так обстоит дело и в посланиях Иакова и Петра, с которыми послание Евреям до сих пор находилось в согласии. Я считаю, что причина заключается в том, что апостол полностью удовлетворяет требования верующего еврея, отдавая должное тому, что действительно было истинным в ветхозаветных святых, а также в еврейском мышлении. Теперь очевидно, что в Ветхом Завете плоть и дух не разграничивались так, как мы представляли это в общем учении христианства.
Апостол описывает святых во всем, что касается их жизни; и поскольку он уже показал, как Христос один очистил грехи верующего и как Он воссел на небесах как священник во святилище Бога, чтобы заступаться за них, то теперь, когда он дошёл до вопроса о жизни веры, Христос является вождём этой жизни. Соответственно, это обращение к сердцам, которые льнут ко Христу, отверженному царю- мученику, который ныне во славе на небесах. Он непременно завершает все как образец для христианина. Но, значит, существуют ещё препятствия, а также грехи, посредством чего враг старается отвратить нас от предлежащего нам поприща, хотя Бог наказывает нас ради нашего же блага. И апостол показывает, что нам нужен не только совершенный образец в жизни веры, но, между прочим, и наказания. Они, говорит Павел, должны исходить от Отца, который любит своих преданных и отступающих детей: другим не выпадает такая забота. Во-первых, именно любовь призвала нас на путь, которым шёл Христос, во-вторых, именно любовь и наказывает нас. Христос никогда не нуждался в этом, но мы нуждаемся. Апостол рассуждает так: если наши родители наказывают нас по возможности наилучшим образом (ибо, в конце концов, их суждения могут быть несовершенными), то Отец духов никогда не ошибается. Он имеет лишь одно благое намерение в отношении нас, Он надзирает за нами и судит нас для нашего блага, и только для блага. Он вознамерился превратить нас в образец святости. И это Он осуществляет сейчас. Он полностью допускает, что наказание скорее кажется грустью, чем радостью. Мы начинаем с его любви и навеки завершим ею. Он лишь устраняет препятствия и поддерживает наше общение с ним самим; наверняка это должно решить все вопросы для верующего. Если мы знаем его совершенную любовь и её мудрость, то лучшим ответом для нас было бы усмирить все ропотные помыслы или желания сердца.