Охотно допускаю, что эти десять заповедей носят особый характер и имеют глубочайшее значение для земного человека и что они выделяются из того, что было принято законом и исполнялось как обряд. Поэтому Моисей говорит: “Слова сии изрёк Господь ко всему собранию вашему на горе из среды огня, облака и мрака, громогласно, и более не говорил, и написал их на двух каменных скрижалях, и дал их мне”.
Далее говорится о том, что израильтяне испугались, услышав этот торжественный глас Бога, а также об их обещании подчиняться воле Бога и о том, что народ Израиля возжелал иметь посредника между собой и Богом и что Бог назначил им Моисея.
Второзаконие 6
В главе 6 мы находим первую из тех цитат, которые приводил наш Господь. Поэтому мне необязательно говорить, что в этом есть что-то особенное. Данный отрывок настаивает на единении вокруг истинного Бога. Это и была та истина, которой израильтяне больше всего могли пренебречь, та самая сущность веры, за которую мы несём особую ответственность и о которой мы можем, к нашему величайшему несчастью, позабыть под давлением или по небрежности. Все, к чему бы мы ни были призваны, дьявол старается разрушить. При помощи кого? наших врагов? Нет, не только, но с помощью нас самих. Обратившись к тому, что мы рассматриваем с вами здесь, назовите мне главные, самые существенные и наиболее ярко выступающие моменты христианства, и я докажу вам, что это и есть те самые истины, о которых христиане могут забыть и оказаться в самой большой опасности. Что же отличает христиан? Совершенное искупление. Христос является главой собрания на небесах, Святой Дух ниспослан к нам на землю, и обо всем этом узнаешь, когда поклоняешься Христу и следуешь его путём и путём собрания. Это ли вы чувствуете? Ничего подобного. Труднее всего найти сущность христианства. И действительно, мы видим, что христиане гораздо лучше понимают то, что следовало бы делать иудеям, чем то, что они сами должны делать. Короче говоря, к чему бы ни призывал нас Бог, дьявол стремится скрыть от нас именно это и тем самым помешать нашему свидетельству.
Тогда главным для иудеев был единственно истинный Бог: “Господь, Который вывел тебя из земли Египетской”. Он и был единственным Богом. Однако к чему же они всегда были склонны? Они воздвигали себе в пустыне других богов. И поэтому здесь приводится эта печальная центральная истина: “Слушай, Израиль [израильтяне намеревались войти в обетованную землю и завладеть ею]: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоём; и внушай их детям твоим”. Израильтяне должны были навязать эти слова в знак себе на руку ; они должны были говорить о них повсюду - сидя в доме и выходя из него. И об этом упоминается в каждом слове, произнесённом нашим Спасителем. “Господа, Бога твоего, бойся, и Ему (одному) служи, и Его именем клянись”. То должна была быть истинная верность; то была не просто голая догма - это необходимо было познать на самом деле. Это было открыто как великая действенная истина, постоянно воздействующая на впечатление израильтян: их единственно истинный Бог.
По-видимому, нет нужды говорить, что этого совершенно недостаёт христианству, и, как мы уже ссылались на разницу иудея и христианина в отношении дня субботы и первого дня недели, такую же разницу мы имеем и здесь. Бог существенным образом отрылся нам в Отце, Сыне и Святом Духе: Отца явил Сын, и Он стал известен через Духа. Эта такая же характерная для нас истина, как и то, что Иегова был единственным Богом для иудеев. Итак, став известной догмой, эта истина признана повсюду в христианском мире, и только требуется принять её как действительный факт. Однако люди отступают от неё и начинают видоизменять её и искажать её смысл: “Неужели Он действительно ваш Отец? Вы можете называть его Отцом? О, это было бы опасно и самонадеянно!” И так говорят люди с того момента, как истина стала действительно живой истиной, а не словами на бумаге. Все хорошо, пока она признается как вероучение, но когда это становится истиной для чьей-то души, характеризующей её ценность на основе нашего общения и наших действий, то люди тотчас же отступают назад в некий “тусклый религиозный свет”, где все забыто и потеряно, где все признается лишь на словах, но не даёт силы для души и жизни.