Но даже апостол чувствовал, что ему самому необходимы молитвы преданных, не потому, что он поступал неверно, но потому, что он не чувствовал никаких препятствий своему делу со стороны нечистой совести. “Молитесь о нас; ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно. Особенно же прошу делать это, дабы я скорее возвращён был вам”.
Затем он говорит: “Бог же мира, воздвигший из мёртвых Пастыря овец великого кровию завета вечного, Господа нашего Иисуса (Христа), да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его, производя в вас благоугодное Ему через Иисуса Христа. Ему слава во веки веков!”
В конце он умоляет братьев принять слово увещевания. Таков, преимущественно, смысл этого послания для тех, кто не имел столь частой возможности воспользоваться его наставлениями, подобно собраниям из язычников. Мы можем поэтому понять и деликатность просьбы, обращённой к ним, и значение добавленных слов: “Я же не много и написал вам”. Естественно, что такой человек, как великий апостол, сообщает им и о своём сыне и сотоварище: “Знайте, что брат наш Тимофей освобождён, и я вместе с ним, если он скоро придёт, увижу вас. Приветствуйте всех наставников ваших и всех святых. Приветствуют вас Италийские. Благодать со всеми вами. Аминь”.
Так заканчивает апостол своё самое поразительное и драгоценное послание, до краёв наполненное всем, что особенно и очень сильно волновало евреев, но, тем не менее, несомненно было нужно и нам, столь поучительное для нас в эти дни, как и для живших в прошлые времена. Итак, позвольте мне высказать это как прощальное слово, и я говорю это намеренно вследствие возникновения таких обстоятельств, с которыми мы можем столкнуться: никакое спасение, ни положение смерти перед законом, миром или грехом, ни привилегия единения с Христом не позволяют человеку обойтись без истин, содержащихся в послании Евреям. Мы все ещё живём здесь на земле, поэтому мы находимся в том месте, где сказывается наша немощность, где повсюду есть соблазны сатаны и где мы можем оступиться по неосмотрительности. Лучшие чувства христианина, вызванные всей этой юдолью греха и скорби, через которую мы проходим, восходя на небеса, обращены к Спасителю. Если мы воспитали свой христианский характер только на посланиях, подобных посланиям Ефесянам и Колоссянам, то можете быть уверены, что он не будет скован жёсткими рамками закона, но мы все же будем весьма далеки от пылких чувств, которые подобают тому, кто чувствует благодать Христа. Не сомневайтесь в том, что это имеет глубочайшее значение для того, чтобы лелеять ростки нынешней любви и заботы Христа о нас, начатки того священства, которое и является предметом данного послания. Твёрдо уверясь в незыблемости уничтожения нашего греха, мы, кроме того, ещё признаем необходимость такого ходатая, как Христос, чтобы воздать благодатью за все наши немощи и прегрешения. Боже упаси, чтобы что-либо ослабило наше понимание ценности необходимости этой каждодневной благодати. Возможно, есть что-то такое, что вызывает краску стыда у нас на лицах, но ведь есть ещё неиссякаемый источник благодарения и хвалы, как бы сильно нам ни приходилось смиряться перед лицом Бога.
Откровение
Откровение 1
То, что на создание завершающей части Нового Завета Бог вдохновил именно Иоанна, заслуживает самого пристального внимания. Известно, что Бог нередко представляет нам величайшие контрасты посредством одного и того же боговдохновенного автора. Тот, кто выделялся как апостол необрезанных, был назначен свидетельствовать о Христе перед иудеями. Последнее послание благодати (которое имеет решающее значение), призывающее иудеев оставить все земные связи и обратиться ко Христу на небеса, было написано не Петром и не Иаковом, а именно Павлом. А свидетельство благодати и истины, явившееся через Иисуса Христа, было, по его мнению (которое вряд ли совпадает с мнением человека), наиболее подходящим средством для откровения грядущих судов Бога. Истинная причина этого кроется в следующем принципе: если Христос отвергнут как объект веры и единственное средство передачи благодати, то Он становится вершителем суда. Это явствует также из формы и содержания евангелия по Иоанну (гл. 5). А в наши дни, когда благодать и истину чуть было полностью не уничтожили, Иоанн более других соответствует тому, чтобы показать нам торжественные видения, в которых Бог мстит за попранные права своего Сына. Эта месть начинается с предварительных судов и заканчивается пришествием самого Христа, лично исполняющего суд. Следовательно, хотя по форме, теме и основному содержанию евангелие по Иоанну и Откровение весьма отличаются друг от друга, на личность Иисуса Христа как на объект заботы Бога и как на средство укрепления его чести делается упор в обеих книгах. Поэтому даже те, кто не смог постичь основной смысл его пророческих видений, всегда находят несказанное утешение, читая о различных проявлениях Христа, представленных в этой книге; особенно это касается периодов испытаний, отверженности и гонений. Кто из тех, кто знаком с евангельской историей, кто осведомлён о нынешнем состоянии душ, не знает о том, что святые Бога, будучи совсем не просвещёнными людьми, черпали огромные силы и находили исключительную поддержку в Откровении, в то время как учёные мужи превратили его в сухой календарь? Предлагаемая к рассмотрению книга - это “откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог”. Даже в евангелии, благоухающем божественной любовью, часто (если не сказать постоянно) слышится указание на то примечательное положение, которое занимает Христос. Словом, Он внимательно рассматривается как человек, живущий на земле, и как некто, посланный Отцом, при этом в евангелии Он - как человек на земле, а в Откровении - как человек (верность которого бесспорна) и на земле, и на небесах. В евангелии сказано, что Бог даровал его для того, чтобы жить в нем. Ничто другое, пожалуй, не может так хорошо объяснить тот факт, что Он с таким долготерпением принял место человека, до которого снизошёл, и то, что Он говорил, всегда соответствовало этому месту. В нем была жизнь, ибо Он олицетворял вечную жизнь, которую Отец знал ещё до сотворения миров. Тем не менее, став человеком в божественной благодати, Он говорил соответственно тому низкому положению, которое занял. И, будучи в славе, Он говорил так, как показано в рассматриваемой нами книге. “Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим...” Сейчас уже не время для выведения людей (независимо от того, являются они его рабами или нет) из свойственного им ужасного (а то и ужаснейшего) состояния и для наделения их правом занять положение детей Бога. Это характерная черта евангелия, потому что оно, безусловно, является откровением благодати через Иисуса Христа, единородного Сына Бога. В Откровении же Бог говорит о том, что Он собирается сделать для явления своей славы, будучи отверженным человеком. Поэтому Он собирается показать нечто “рабам Своим”, и это определение подошло бы сейчас не только христианам, но и тем, кто составит другую форму общения с ним после того, как все мы будем взяты из этого мира. Поэтому очевидно, что это всеобъемлющее определение употреблено здесь воистину с божественной мудростью, “чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре”. Цель апостола состоит не в показе того, что было во Христе до появления всех миров, а в раскрытии смысла тех великих событий, во время которых Бог стремился укрепить славу своего первенца, когда ввёл его в этот мир. “И Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну”. Нет нужды говорить о том, что ангел упоминается в связи с откровениями Бога далеко не случайно. В евангелии мы читаем о вечной жизни в Сыне, которая даруется верующему через благодать Бога. Святой Дух в нем - единственный, кто мог осуществлять благодать и содействовать её распределению соответственно планам Бога, а также направлять его любовь. Здесь же мы имеем дело с видениями - видениями о деяниях Бога, связанных с судом, и о поступках человека, ведущих его к суду из-за его все возрастающей порочности. Поэтому “Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну”. В этом заключается ещё одно весьма характерное отличие Откровения от евангелия. В евангелии Иоанн волен говорить как тот, кто видел Господа и кто лично располагает доказательством всему, о чем бы ни сказал. Он крайне редко упоминает себя, и так упорен в этом, что появилось множество людей, сомневающихся в том, был ли он “учеником, возлюбленным Иисусом”. Это заключение, безусловно, ошибочно, и мы не вправе обвинять автора за то, что он пишет в такой манере. Это очень важное обстоятельство, особенно, если оно касается посланий, которые рассматривают группу христиан, семью или друга и стремятся к достижению одной цели: через Христа ввести детей Бога в непосредственное общение с ним. Боговдохновенн