Затем описывается, как пророк “пал к ногам его [ангела], чтобы поклониться ему”, однако последний предостерёг его от этого, и вполне обоснованно. Ангел объясняет это тем, что он является всего лишь “cослужителем” пророка и его братьев, имеющих свидетельство Иисуса. Поэтому было бы неуместно поклоняться ему, а не Богу, пославшему его на служение. Однако далее он говорит, что дух пророчества, пронизывающий эту книгу, есть свидетельство Иисуса. Таким образом, божественное свидетельство не сводится к одному лишь евангелию или собранию: дух пророчества, характеризующий Откровение в целом, после вознесения собрания становится равноценен свидетельству Иисуса. Это чрезвычайно важно помнить, потому что, забыв об этом, некоторые могут считать (и считают) евангелие и соответствующее присутствие Духа неизменным во все времена; подобным же образом другие полагают, что, исходя из описания, представленного в 4-ой главе и характера последующего обращения Бога с иудеями и язычниками, а также состояния мира, на который обрушиваются суды Бога, -что, исходя из всего этого, евангелие вообще не может считаться свидетельством Иисуса. Однако на самом деле это именно так - “свидетельство Иисусово есть дух пророчества”, который появляется сразу же по окончании обращений к семи церквам и остаётся с пророком до конца книги. Мы больше знаем о Святом Духе как о духе общения с Христом. Вскоре после нашего вознесения на небеса Он начнёт действовать (и особенно плодотворно в тех, кто поклоняется Богу), чтобы мы приняли пророческое свидетельство, которое представлено здесь именно как свидетельство Иисуса.
Затем открывается небо, и мы видим чрезвычайно впечатляющее зрелище. Сейчас в небесах открывается уже не храм, и мы видим уже не ковчег завета, появляющийся как залог безопасности Израиля, обеспечение которой представляет собой цель Бога (кроме того, в небесах открывается не дверь, как в том случае, когда пророк объяснял пророчество об отношениях Бога с миром в целом, хотя и в том, и в другом случае все неразрывно связано с Господом Иисусом). Нет, сейчас небо открывается для того, чтобы представить ещё более важные явления, имеющие огромнейшее значение для человека, мира и врага. Сам Христос уже близок к проявлению в своих правах царя царей и Господа господствующих; и все это происходит на глазах у людей всего мира. “И увидел я отверстое небо, и вот конь белый [белый конь означает здесь торжествующую силу] и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует [сейчас речь идёт уже не о поддержании святых в благодати, а о высшей силе, судящей землю]. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим”. То есть мы видим проницательность судьи, имеющего все права на обладание высшей властью.
“Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого”. Он предстаёт в окружении неоспоримой человеческой славы, однако здесь делается все, чтобы мы поняли его превосходство над человеком, над тварью, ибо “никто не знает Сына кроме Отца”. Эти слова как бы отвечают на выше приведённые: никто не познал этого имени, кроме его самого. Он есть божественная личность, какое бы положение Он ни занимал в мире. “Он был облечён в одежду, обагрённую кровью [Он приходит свершить отмщение за мятеж, отмеченный знаком смерти]. Имя Ему: Слово Божие”. Он явился Словом Бога в откровении благодати; вскоре, когда его познают, Он явится как исполнитель судов Бога. Он точно выражает то, что есть Бог. Евангелие по Иоанну и Откровение прекрасно раскрывают обе эти сущности: одну - через благодать, другую - через суд. “И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облечённые в виссон белый и чистый”.