Теперь кажется странным слышать, как Иаков говорит своему дому и всем, бывшим с ним: “Бросьте богов чужих, находящихся у вас, и очиститесь, и перемените одежды ваши”. Чужие боги? Да, таковые были, и он всегда знал об этом, но никогда прежде не придавал этому значения, вплоть до призвания в Вефиль. Теперь его совесть разбудило то, что прежде не трогало его рассудок. Мы легко забываем то, что наша душа не осуждает как это есть пред Богом; но поскольку Он знает, как должным образом разбудить совесть, то, с другой стороны, печально видеть, когда верующий человек забывает то, что должно быть постоянной целью его души, а ещё прискорбнее, когда его совесть остаётся равнодушной к тому, что явно пятнает славу Бога. Именно подобное и происходило с Иаковом; но теперь присутствие Бога (а не сила провидения и дисциплинарные меры к нему) и призыв в Вефиль проливают свет в его душу, и ложные боги должны быть выброшены. Иаков желает, чтобы его дом действовал в согласии с жертвенником в Вефиле. “Очиститесь, и перемените одежды ваши... и пойдём в Вефиль; там устрою я жертвенник Богу, Который услышал меня в день бедствия моего и был со мною в пути, которым я ходил”. Что в его действиях может быть более разумным и благословенным, чем терпеливая преданность Богу? Теперь-то, наконец, Иаков осознал свою ответственность пред Богом. “И отдали Иакову всех богов чужих, бывших в руках их, и серьги, бывшие в ушах у них, и закопал их Иаков под дубом, который близ Сихема. И отправились они”.
Но не был ли это опять побег? “И был ужас Божий на окрестных городах, и не преследовали сыновей Иаковлевых”. С той точки зрения все было теперь иначе. “И пришёл Иаков в Луз, что в земле Ханаанской, то есть в Вефиль... и устроил там жертвенник, и назвал сие место: Эл-Вефиль [Бог Вефиля]”. Вскоре умерла Девора, кормилица Ревекки, и она была погребена. И снова явился Бог; и Он не только повторил, что имя Иакова теперь Израиль, но и открылся ему, как всемогущий Бог (по еврейски Эль-Шаддаи). “И сказал ему Бог: имя твоё Иаков; отныне ты не будешь называться Иаковом, но будет имя тебе: Израиль. И нарёк ему имя: Израиль”.
В то время не только Иаков получает заново своё новое имя, но и Бог снимает покров тайны со своего имени. Здесь Иакову необязательно говорить: “Скажи имя Твоё” - как тогда, когда некто, боровшийся с Иаковом, вынужден был в ответ спросить: “На что ты спрашиваешь о имени Моем?” Он тогда ещё был не в состоянии воспользоваться тем именем; и Богу тогда было неугодно, чтобы он узнал его имя. Теперь же Бог мог открыться своему рабу, сказав: “Я Бог Всемогущий; плодись и умножайся; народ и множество народов будут от тебя, и цари произойдут из чресл твоих; землю, которую Я дал Аврааму и Исааку, Я дам тебе, и потомству твоему по тебе дам землю сию”. Подобное тому, что было сказано об Аврааме, Бог сказал и об Иакове, когда находился в необычной к нему близости, - великая честь для Иакова после всего, что он испытал, что “восшел от него Бог с места, на котором говорил ему”. Если в жизни Авраама это был славный момент, то в отношении Иакова Бог явил особую милость. “И поставил Иаков памятник на месте, на котором говорил ему (Бог), памятник каменный, и возлил на него возлияние, и возлил на него елей; и нарёк Иаков имя месту, на котором Бог говорил ему: Вефиль”. После этого следует смерть Рахили в такой интересный, как мы уже отметили, момент. У неё рождается второй сын, и она умирает и погребена недалёко от Вифлеема, по дороге в который на престарелого отца сваливается новая беда и позор - безнравственный поступок, совершенный его первенцем Рувимом.