В главах 7-11 говорится о десяти казнях, по поводу которых следует высказать несколько общих замечаний. Они были предусмотрены мудростью Бога, чтобы смирить Египет. Это было не только бедствием, обрушившимся на землю Египта; это не только вызвало все усиливающиеся муки и страдания местного населения, но это было серьёзное состязание между Богом и богами Египта. Эти казни были рассчитаны на то, чтобы наиболее ощутимо поразить то, что представляло их религию. Возьмём, к примеру, реку Нил. Нам известно, как египтяне похвалялись этой рекой, которую считали великим земным символом Бога. С другой стороны, хорошо известно, что все эти древние народы думали о солнечном свете, и обычная темнота могла их напугать, и когда их объяла тьма в Гесеме, для Израиля светило солнце. И опять же, чистота тела играла не последнюю роль в язычестве, которое не могло дать ничего для души, что было особенно характерно для египетских язычников. Ясно, что наказание мошкой или гнусом (в любом значении слова), или, по крайней мере, пёсьими мухами, сделавшими жизнь человека почти невыносимой, и явилось особым унижением для египтян. Итак, некоторых из этих вопросов мы едва коснулись, не вдаваясь в подробности, ибо понятно, что они отняли бы у нас с вами больше времени, чем я предполагаю его затратить. Исходя из этих повторяющихся наказаний мы можем сделать вывод, что Бог поступал в то время с богами Египта так же, как и с его жителями. Причина этой вражды объяснялась их противостоянием истинному Богу, а также тем, что они угнетали его народ.
Даже рационалисты не осмеливаются полностью отрицать сверхъестественный характер явлений, описанных в главах 7-12. Даже некоторые явные скептики вынуждены признать, что эти десять египетских казней происходили на самом деле, хотя они стараются умалить их значение до крайности, преувеличивая роль обстоятельств, носящих некое внешнее сходство - закономерное или случайное. Таким образом, объясняя первую казнь (гл.7,15-25), они приводят пример Эренберга, который в 1823 году увидел, как вода в узком морском заливе Красного моря близ Синайского полуострова обрела кроваво-красный цвет из-за споровых водорослей. Но разве в этом случае рыба в море погибла или вода стала непригодной для питья? Разве от этого испортилась вода в каждом озере, потоке и даже в деревянных и каменных сосудах? Они не могут отрицать, что существует огромная разница между кровавым оттенком, который имеет Нил в течение нескольких недель в июне и который проходит без тех ужасных последствий, какие в сравнении с этим принёс тот жестокий удар, обрушившийся где-то около января на ту реку, которой гордились, которой поклонялись и которая была свидетелем чудовищной смерти младенцев израильтян мужского пола.
Исход 8
После того, как прекратилась та кровавая казнь, длившаяся напрасно семь дней, из потоков, рек и озёр вышли на землю Египта жабы, и земля покрылась этими поистине омерзительными тварями, до тошноты поражавшими людей, как до этого их поразили кровавые воды (гл.8,1-15). Как унижающе подействовала на людей эта вторая египетская казнь, ведь они считали жаб священными животными, а теперь видели их, вызывающих омерзение, заполнивших их дома, постели, печи и даже попавших в квашню. Никогда прежде эти твари не донимали египтян в начале года; тем более не являлись они и не уходили по приказу человека, подобного Моисею.
Третью и четвёртую казни (в нашем переводе: мошки и пёсьи мухи, упомянутые в 8-ой главе, стихах 16-32) можно обсудить в связи с их особенностями, но несомненно то, что эти насекомые оказывали на людей и животных сильное воздействие, и тем более мучительное, что, мешая соблюдению личной гигиены, они превращали в средство поражения то, что считалось необходимым для самозащиты. Однако известный рационалист считает, по крайней мере, первую из этих казней “естественным явлением в этой стране” - это чудо, сотворённое Аароном, как и освобождение израильтян. Поэтому он ещё более недоверчив, чем волхвы, сказавшие фараону: “Это перст Божий”, узрев во всем этом не простое стечение необычных обстоятельств, включающее и природное явление.