Поэтому Дух Бога начинает не с грешника и его недостатков, а с Христа, и в начальных символах даёт замечательный анализ его искупительного дела и жертвоприношения. В этом нет ничего нового, но все же об этом не мешаетнапомнить. И поскольку Он начинает с Христа, то в первую очередь высказывает высочайшую мысль о смерти нашего Господа во искупление греха - о жертве всесожжения. Именно с этой точки зрения его жертву можно рассматривать как исключительно божественную - именно этой точке зрения верующие склонны, к великой для них опасности, не придавать особого значения, если не сказать - вообще забывают об этом. Нет чада Бога, которое не считало бы необходимой жертву за грех, какую Христос принёс за него, но слишком уж многие спотыкаются на этом. Как правило, люди действительно ощущают его милосердие; но поскольку сейчас мы рассматриваем жертву Христа во всей её полноте, то вряд ли покажется чрезмерным порицание обычной склонности при рассмотрении жертвы Христа не думать ни о чем большем, как только о его приспособлении к нашим нуждам. Несомненно, именно по этой причине многие души не способны оценить то безграничное милосердие, которое было оказано им в их состоянии греховности, но которое могло бы возвысить их до состояния, в котором они воспользовались бы чем-то несравненно превосходящим их.
Следовательно, здесь мы начинаем с символа жертвы всесожжения - приятного благоухания Христа Богу, - принесённой за нас, но не ограниченной кругом человеческих мыслей, не являющейся лишь приспособлением к нашим нуждам. Я могу вполне допустить, что человек, рассматривающий Христа отдельно от своих собственных потребностей и грехов, является лишь теоретиком относительно единственной реальности. Мы имеем все основания усомниться в вере той души, которая заявляет, будто пробуждена ото сна смерти, а сама лишь заботится о том, чтобы увидеть глубокую истину о жертве всесожжения в смерти Иисуса. Разве можем мы не опасаться, что подобная душа обманывает сама себя? Ибо, общаясь с грешником, Бог начинает с того, каков тот есть. Ведь мы, как грешники, виновны. Несомненно, Бог открывается человеку в его разуме и сердце. но действительно Он спасает его через его совесть; и если кто-то нерасположен к тому, чтобы его совесть испытывали - другими словами, начать именно с того, что он является лишь жалким грешником перед лицом Бога, - он должен будет рано или поздно вернуться к этому вновь. Счастлив тот, кто добровольно начинает оттуда, откуда начинает Бог. Счастлив тот, кому удаётся избежать мучительного отсеивания, а также унижения, когда, на какое-то время продвинувшись в познании Христа и его милосердия, человек вынужден будет вернуться назад, обозревая своё истинное состояние перед лицом Бога; когда он вынужден будет узнать, что сам он значит; и это может случиться спустя годы после того, как он получит замечательное имя Господа.
Итак, в книге Левит Дух Бога показывает нам важнейшую истину, заключающуюся в том, что каким бы ни был божественный способ общения с каждым человеком в отдельности, Бог видит перед собой Христа. Несомненно, Он думает о своём народе как о чем-то целом, но, прежде всего, Он не может не заметить своей собственной славы, утверждённой во Христе.
Прежде всего мы оказываемся перед лицом целиком сжигаемой жертвы или жертвы всесожжения (гл. 1). Мы должны понять ту самую черту Господа, когда Он “Духом Святым принёс себя непорочного Богу”. Это есть жертва всесожжения. Если где-либо и можно сказать, что Бог прославился в нем, то только здесь. Кроме этого, нигде в Писании не говорится, что Бог, как таковой, был прославлен в Сыне человека, когда Христос отдал себя на смерть. Отец был прославлен в нем в каждом его жизненном шаге; однако наш Господь Иисус воздерживался от утверждений о том, что Бог прославился в нем до той роковой ночи, когда Иуда вышел, чтобы отдать Господа в руки его убийц (Иоан. 13). Он “смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крёстной”.