Левит 10
В следующей (десятой) главе говорится об одном унизительном факте - об абсолютной ничтожности человека в этих новых отношениях, данных благословением, к чемуон был призван. “Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господа огонь чуждый, которого Он не велел им; и вышел огонь от Господа, и сжёг их, и умерли они пред лицем Господним”. Так закончилось посвящение. Вряд ли им на деле удалось проявить себя истинными священниками Бога, когда двое из них так опозорились, что огонь божественного осуждения уничтожил их, вместо того, чтобы выразить в мире согласие принять жертвы. “И сказал Моисей Аарону: вот о чем говорил Господь, когда сказал: в приближающихся ко Мне освящусь и пред всем народом прославлюсь”.
Всегда ли вы можете обнаружить это различие между тем, что есть от Бога, и тем, что есть от человека? Человеческая религия инстинктивно ищет оправданий за свою обрядность, но использует любую возможность, чтобы допустить определённые послабления и права для тех, кто проводит её. Истинный Бог ни в ком так не поддерживает острую необходимость в своей собственной природе, как в тех, кто ближе всех ему и кого Он так любит. Не существует души и совести, возрождённых Богом, которые бы не чувствовали справедливости и необходимости того, чему надлежит быть. Несомненно, плоть уклоняется от подобных исканий, но христианство означает подобное осуждение и основывается на нем, а не на потворстве, не на плоти; есть евангелие Христа, и христианин гордится им вместе с апостолом Павлом. В нравственном плане для Бога нет ничего подобного распятию; но это Бог сотворил в наших интересах, равно как и для того, чтобы прославить себя. Не может быть большего бесславия для него и ничего менее благотворного для нас, чем распространение нечестивого - продажа индульгенций; и все же именно так в сущности и поступала всякая религия под солнцем, несмотря на то, что было открыто о Боге. Даже в своей простейшей форме божественного откровения, когда речь шла об обучении первого человека, но ещё не второго, мы видим, как беспощадно осуждались пути человека, и гораздо беспощаднее там, где весь грех был виден и проявлялся полностью, будь это на самом кресте или через силу Духа Бога в сознании верующих. Но мы сразу видим, как Бог со всей суровостью выразил негодование по поводу той вольности, которую в тот день допустили эти двое, занимавшие высокое положение среди священников: Он вознегодовал настолько, что люди могли бы не без насмешки заметить, что все здание обрушилось ещё до того, как были построены его стены. Но посредник между ними и Богом не смог предотвратить этот несчастный случай и истолковал это наказание как священное предупреждение. “Аарону же и Елеазару и Ифамару, сынам его, Моисей сказал: голов ваших не обнажайте и одежд ваших не раздирайте, чтобы вам не умереть и не навести гнева на все общество; но братья ваши, весь дом Израилев, могут плакать о сожжённых, которых сожег Господь”. Он чувствовал, что эти двое не стали настолько близки Богу, чтобы оплакивать их искренне, тем более допускать плотское чувство взволнованности в поклонении ему. Впредь это запрещалось. Священникам запрещалось проявлять внешние признаки скорби по умершим. Этот случай определённо был не из простых, и он полностью подвергал испытанию принятый принцип. Но ближе столкнувшись с этим, мы понимаем, что те, кто так близок к Богу, не должны проявлять возбуждение. “И сказал Господь Аарону, говоря: вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою, когда входите в скинию собрания, чтобы не умереть. Это вечное постановление в роды ваши”. Несомненно, это имело практическое значение. Употребление алкоголя могло помешать видеть разницу между святым и нечистым. Но самым главным, прежде всего, является то, что в таком состоянии человек не может находиться перед лицом Бога; к тому же в таком состоянии нельзя оказать священническую помощь растерянному и окружённому злом человеку.