Указанная перемена выразилась в том, что возвращены были из ссылки на свои кафедры с удалением поставленных на их место лиц: Амфиона и Христ (Χρήστος), Евсевий Никомидийский, Феогний Никейский, а раньше их, по всей вероятности, сам Арий. По Филосторгию, Евсевий и Феогний сосланы были спустя три месяца после собора и в ссылке пробыли три года; возвращение их относится, таким образом, к концу 328 г. У Сократа приводится письмо их из ссылки к «наиболее выдающимся епископам» (τοις κοριχραίοις τών έπίσκόπων). Указывая на то, что они, подписав на Никейском соборе веру и согласившись принять слово ομοούσιος, не подписались лишь под анафематизмом потому только, что им казалось невероятным, чтобы Арий держался таких воззрений, какие ему приписывают; они просят епископов допустить их до личного объяснения и вручить их ходатайство самому императору. Арий, из — за которого они несут наказание, уже вызван из ссылки, по их словам, и имел случай оправдаться в возводимых на него обвинениях; было бы странно, если бы они теперь своим молчанием стали сами подтверждать свою виновность, будучи на деле невинными (Socr. Η. Ε. 1,14). Подлинность этого письма некоторыми учеными отвергается. Нет, однако, ничего невозможного в том, что Арий раньше Евсевия и Феогния был освобожден от ссылки как гражданского наказания; о воссоединении его с Церковью в письме нет речи.
Евсевий скоро приобрел расположение императора и открыл действия против лиц, которых считал своими противниками. Первой жертвой его интриг сделался в 330 г. Евстафий Антиохийский, для низвержения которого он мог воспользоваться нерасположением к нему Евсевия Кесарийского. По рассказу Феодорита, Евсевий отправился в Иерусалим под предлогом осмотра строившегося там храма, взяв с собой Феогния. В Антиохии они были гостеприимно встречены Евстафием. Возвращаясь обратно через Антиохию, они составили здесь с провожавшими их единомышленными епископами (Евсевием Кесарийским, Патрофилом Скифопольским, Аэтием Лидским, Феодотом Лаодикийским и др.) собор против Евстафия, обвинив его в нечистой жизни и тиранстве (ώς μοιχόν όμοϋ και τύραννον). Обвинение в савеллианской ереси едва ли было выставлено на соборе
(Socr. Η. Ε. I, 24). Император, которому было донесено, будто Евстафий непочтительно отзывался о его матери (Ath. Hist. аг. 4,1: ώς τη μητρι αύτου ποιήσας ϋβριν), согласился на его низложение, и Евстафий подвергся ссылке со многими верными ему пресвитерами и диаконами. В Антиохии произошли по этому случаю сильнейшие волнения, так что Константин посылал туда комита и обращался сам с письмами. Арианам хотелось возвести на Антиохийскую кафедру Евсевия Кесарийского (по Феодориту, уже после того, как поставленный ими сначала Евлалий в скором времени умер). Но последний употребил все усилия, чтобы отклонить от себя эту честь и остаться в Кесарии, он обратился даже с просьбой об этом к Константину. Избран был каладониец Евфросиний, которого через год и несколько месяцев сменил Флакилл. Разделение, вызванное в Антиохии удалением Евстафия, продолжалось: «евстафиане» не хотели быть в общении с новыми епископами и собирались для богослужения особо. Гораздо более трудностей представляла для Евсевия борьба с Александром Александрийским. Сначала он попытался действовать через посредство императора. Арий был александрийским пресвитером, и реабилитация его должна была поэтому выразиться в возращении его в клир Александрийской церкви. Письмом императора Арий был приглашен (27 ноября 330 г.) ко двору (Socr. Η. Ε. I, 25: οπως… επί την πατρίδα άφικέσθαι δυνηθης) и вместе с Евзоием представил, по желанию Константина, изложение веры, составленное в самых неопределенных выражениях, с просьбой воссоединить их с Церковью, дабы установить всеобщей мир. Евсевий потребовал от Александра письмом принять ариан в общение и, когда Александр отвечал отказом, побудил императора написать ему о том же. Но и на письмо самого Константина, угрожающее ссылкой, если он будет противиться принятию в Церковь желающих примириться с ней, Александр отвечал, что не может быть никакого общения между восстающей на Христа ересью и кафолической Церковью. Император удовлетворился разъяснениями Александра. Евсевий решился тогда воспользоваться услугами египетских раскольников, мелетиан. Никейский собор оказал им снисхождение и постановил принять их в общение с тем, чтобы сам Мелетий сохранял лишь честь епископского сана, но не совершал рукоположений; прочие же поставленные им в разных местах епископы (и клирики) могли бы принимать участие в церковных делах лишь в полном подчинении православным епископам; в случае смерти последних они могут занимать их место, если будут признаны достойными. Мелетиане вступили в общение с Александром. По требованию Александра, Мелетий представил при этом ему список (βρέβιον) всех мелетианских епископов в Египте и пресвитеров с диаконами в Александрии (Ath. Apol. contra аг. 71, 5–6). Но действительного примирения не последовало; поводов для недоразумений, очевидно, могло быть слишком много. Вероятно, Евсевий Кесарийский имеет в виду именно мелетианские волнения, когда говорит о «взаимных распрях египтян» после собора, во время всеобщего мира. Император, по его словам, «в другой раз призывал их» и был посредником между ними и подтвердил постановления собора. По смерти Александра мелетиане избрали даже своего епископа в Александрии, Феону; Афанасий, которого хотел видеть своим преемником Александр, в это время отсутствовал (Epiph. Рапаг. 68, 7). Евсевий Никомидийский поспешил привлечь на свою сторону врагов Александрийского архиепископа, обещал им свое покровительство, и мелетиане после этого переходят прямо в лагерь ариан и являются деятельными их помощниками.