В следующем году, однако, обстоятельства изменились не в пользу Афанасия. Евсевий, скрывавшийся до сих пор за мелетианами, начал действовать более решительно. Мелетиане, возбужденные им, продолжали волноваться в Египте, и, наконец, удалось убедить императора, чтобы он дело о них отдал на рассмотрение собора. В этом году предполагалось празднование 30–летия его царствования и торжество освящения давно уже строившейся на Голгофе церкви. В Иерусалиме должны были собраться для этого епископы со всего Востока. Императору внушили, что сначала нужно устранить всякие раздоры в Церкви, чтобы они не омрачали предполагаемых торжеств. Решено было, чтобы отправлявшиеся в Иерусалим епископы остановились предварительно в Тире и здесь занялись бы египетскими делами. В письме к Тирскому собору император жалуется, что некоторые, «весьма немногие» люди нарушают мир (τά πάντα συγχέειν έπιχειροϋσιν…, συμφωνίαν… ελαχίστων ανθρώπων άπώλεσεν υπεροψία), и поручает епископам защитить нуждающихся в помощи (έπαμϋναι τοις χρήζουσι επικουρίας) (Eus. Vita Const. IV, 42, 1–2) и произнести свое решение. Он, со своей стороны, сделал все, о чем они просили в своем письме: вызвал желаемых ими епископов для участия в соборе и послал в Тир консуляра Дионисия, который заставит явиться на собор нужных лиц и будет следить за порядком. Так составился Тирский собор, за которым последовал Иерусалимский. На первом был осужден Афанасий, на втором принят в общение с Церковью Арий.
По сообщению Сократа, на собор в Тир явилось 60 епископов (Socr. Η. Ε. I, 28); в это число не входят, без сомнения, египетские епископы с Афанасием во главе. Всем на соборе распоряжались евсевиане, так что фактически председателем был комит Дионисий, выполнявший все, чего евсевиане от него требовали. На сторону врагов Афанасия теперь решительно стал Евсевий Кесарийский, оскорбленный, может быть, отказом Афанасия ранее того явиться на собор Кесарийский, председателем на котором, конечно, должен был быть Кесарийский митрополит. Сколько было на соборе епископов, занимавших нейтральное положение в деле Афанасия и не сочувствовавших интригам евсевиан, неизвестно. К ним принадлежали: Максим Иерусалимский, Александр Фессалоникийский, Маркелл Анкирский, но голоса их почти не имели значения. Афанасий, вынужденный строгим приказом императора против воли явиться на собор, взял с собой 48 епископов. Пресвитер Макарий в качестве узника приведен был в Тир воинами. Мелетиане и с ними Исхира пришли как обвинители. Враги Афанасия, таким образом, удобно распределили роли: ариане явились судьями, мелетиане — обвинителями.
Соборные заседания отличались далеко не мирным характером. Против Афанасия были повторены те же обвинения, какие были высказаны в предыдущем году. Не совсем при этом понятно, каким образом возможно было опять выступать с обвинением в убийстве еп. Арсения, ведь Афанасию не стоило никакого труда опровергнуть его, представив Арсения живым на соборе. Внимание собора сосредоточено было на втором обвинении — по делу об Исхире. Кроме того, мелетианские епископы жаловались на жестокое обращение с ними Афанасия; поднимали вопрос и о незаконности его поставления. Афанасий заявил, что он не может признать судьями лиц, которые являются врагами его потому, что хотят защищать ересь, обвинитель же его Исхира вовсе не мелетианский пресвитер, его имени нет в списке Мелетия (βρέβιον). Против Евсевия Кесарийского египетские епископы (Потамон) высказали подозрение в отступничестве его во время гонения Максимина, против Георгия Лаодикийского указали на его низложение Александром. Суд, тем не менее, начался по настоянию Дионисия. Но доказать виновность Макария, хотя бы со слабой степенью правдоподобия, не представлялось возможным. Евсевиане придумали тогда отправить особую комиссию в Мареот под предлогом расследования дела на месте. В комиссию входили завзятые ариане: Феогний, Марий, Урсакий, Валент, Феодор Ираклийский и Македонии Мопсуэстийский. Их сопровождал отряд воинов, и им дано было рекомендательное письмо к египетскому префекту Филагрию; Исхиру они взяли с собой, а Макарий остался в Тире в заключении.