Великий магистр Алькантарского ордена считался наряду с коронованными главами Европы. Ему принадлежали значительные земли, рыцари под его властью принадлежали к лучшим фамилиям Испании. Другие ордена были также сильны. В ордена эти вступали младшие сыновья дворянских фамилий, находившие здесь богатое содержание и цель своего честолюбия в командорских и других должностях. В спорах прежних королей и дворянства ордена всегда стояли на стороне последнего. Фердинанд успел склонить обещаниями, подкупами все три ордена избрать его своим великим магистром. Таким образом, он сделался постепенно главою всех орденов. Выгоды дворянства требовали с этой стороны уступчивости королю. Бароны, у которых было несколько сыновей, которые должны были поступить в орден, искали милости короля, чтобы дети могли поступить.
Еще при жизни Фердинанда звание это — магистра всех 3‑х орденов объявлено наследственным в королевской фамилии. Наконец, и духовенство не избежало влияния короля. Оно в Испании, как и в других государствах, составляло тогда отдельное сословие, имевшее своего главу вне государства. Несмотря на глубокую религиозность королевы Изабеллы (вообще большая часть великих идей и преобразований принадлежит Изабелле, превышавшей мужа талантами — он был только хитрым, не всегда добросовестным исполнителем ему подсказанных идей), она завела с папами спор, который решился в ее пользу; она потребовала себе право назначать сановников в высшие должности духовные, а папам оставила только право утверждать их. Одним словом, все сословия государственные признали над собой в правление Фердинанда и Изабеллы превосходство монархических начал. Только города, которых выгоды требовали большого единства и порядка, гордились нетронутыми привилегиями и правом собираться в заседания кортесов; но эти права остались за ними недолго. Исподволь началось падение городских привилегий с помощью дальновидной политики Фердинанда и Изабеллы. Так как главным делом кортесов было определение налогов и разложение их, Фердинанд и Изабелла перестали звать к заседаниям дворян и духовенство под тем предлогом, что они как сословия, изъятые от налогов, не имеют надобности участвовать в этих заседаниях. Результатом этого было разобщение сословий, дотоле, несмотря на частные вражды, согласно действовавших в этих совещаниях против государей.
В 1492 г. пало последнее магометанское государство на Пиренейском полуострове — королевство Гренадское. Оно уже не представляло своим существованием опасности христианским государствам на полуострове. Но соседство его, само собой разумеется, было несовместно с развитием системы новой. Гренада была взята. Нельзя сказать, чтобы это завоевание принесло особенную пользу народонаселению. Земли гренадские по праву носили название сада полуострова. Здесь были лучшие обработанные поля, лучшие фабрики, народ пользовался наибольшим довольством, отсюда шла большая часть потребляемых в государстве материалов. Но когда здесь явилась инквизиция, дело кончилось, несмотря на то, что народонаселение гренадское отличалось превосходством во всех сферах промышленной деятельности, опустошением и запустением этих земель. Наконец, к этому же славному царствованию относится и открытие Америки. В течение средних веков Португалия не играла важной роли, но тем не менее в ее судьбе, истории повторялись те же явления, какие в истории государств более важных. Конец XV столетия ознаменован здесь отчаянной борьбой между феодальной и королевской властью. При Иоанне II, государе чрезвычайно энергическом и деятельном, она достигла высшей степени. Герцог Браганца — Фердинанд, родственник короля, глава феодализма, умер на эшафоте. Другой герцог, Яков Визео, был убит самим королем. Результатом этого было то, что феодализм был сломлен, он остался только в воспоминаниях и надеждах; в то же время, как совершались эти внутренние перемены, португальский народ выступил на более обширное поприще своими географическими открытиями. Еще в начале XV столетия Генрих Мореплаватель указал на западный берег Африки, земли, которые надо было, как говорил он, исследовать, и которые могли сделаться источниками огромных богатств. Смелые попытки португальских мореплавателей оправдали предвиденное Генрихом. К концу XV столетия они достигли уже до Бурного мыса (так называли они мыс Доброй Надежды), завели там торговые сношения, конторы. Все это было ничто в сравнении с тем великим открытием, которому суждено было совершиться при Эммануиле вследствие путешествия Васко да Гамы.