Для этого потребуются новая этика, новое миропонимание. Циолковский броско, с фанатической раскрепощенностью первотворца жизникосмоса набрасывает общие принципы „нравственности земли и неба“. В первую очередь должно быть усовершенствовано само человечество. В нем еще слишком крепки „звериные задатки“, связанные с его животным происхождением. Они-то и „приносят свои ужасные плоды в форме самоистребления и всякого рода бедствий“. Обращает внимание схожесть позиций Циолковского и Мечникова в данном вопросе. Однако Циолковский в своих рассуждениях шел дальше. Во имя будущего „блаженства Вселенной“ он настаивал на применении „подбора“ к человечеству. „Сознательные существа“, составляющие его меньшую часть, должны взять на себя труд по „исправлению“ человеческой природы. Разум не может мириться ни с чем, что служит источником страданий. Все, уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства. Это своего рода суд, но „суд не страшный, а милостивый и выгодный для несовершенных“; ведь „после их безболезненного естественного умирания без потомства“ они впоследствии вновь оживают для лучшей жизни. Одновременно с этим „совершенные“ будут заселять своим „собственным зрелым родом“ все те планеты, на которые распространится их могущество. Но и там они „без страданий“ уничтожат „несовершенные задатки жизни“, подобно тому как „огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи!“. В конечном счете, таким образом не только изменится человечество, но и преобразится сущность „первобытного гражданина“ Вселенной — атома, который полностью перестанет источать импульсы несовершенного существования. Атомы будут соединяться только в существах разумных и сознательных, либо же в телах, усовершенствованных разумом. Через тысячи лет везде во Вселенной будет царить счастье и блаженство.
Нигде не будет никаких страданий, не будет ничего „несознательного“, кроме растений и подобных им организмов, не подверженных „заметным мукам“. Мало того: „Страх естественной смерти уничтожится от глубокого познания природы, которая с очевидностью покажет, что смерти нет, а есть только непрерывное, сознательное и блаженное существование“. В отдаленном будущем, человечество проникнется новой моралью, „выработаются и усвоятся социалистические идеалы“.
Создатель „космической философии“ хотел соответствовать „духу времени“: влияние: „научного социализма“ тяжким клеймом ложилось на его идейные пророчества. Тут он был не одинок: достаточно вспомнить Флоренского и Д. Андреева. Но мечтая о космическом самоутверждении разума, Циолковский хотел целесообразности и ненасилия. Вне всякого сомнения, ему были близки нравственные идеалы толстовства; во всяком случае, он не остался равнодушным к яснополянской проповеди.
б) В.И. Вернадский(1863–1944). „Космический взгляд“, за который так ратовал Циолковский, особенно отчетливо выражен в трудах Вернадского. Смысл его философии также заключался в стремлении определить место человека „не только на нашей планете, но и в космосе“. Этой проблеме он посвятил свою главную книгу „Научная мысль как планетное явление“ (1937–1938), ставшую вершиной его научного творчества.
Фундаментальное открытие Вернадского — осознание того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере. Биосферу Вернадский определял как область Земли, охваченную „живым веществом“, или, иначе, „совокупностью живых организмов“. Считал неприемлемым термин „жизнь“, так как использование его неизбежно выводит „за пределы изучаемых в науке явлений“. Однако биосфера не ограничивается только живым веществом; последнее в нем соседствует с косными телами, которые резко преобладают „по массе и по объему“. Между этой косной безжизненной частью и живыми веществами идет непрерывный материальный и энергетический обмен, выражающийся в движении атомов, вызываемом живым веществом. Данный „биогенный ток атомов“, состоящий в дыхании, питании, размножении и т. д., характеризуется устойчивостью равновесия и организованности, несмотря на разнородность строения биосферы. Важнейшим признаком разнородности биосферы служит то, что в живом веществе процессы протекают иначе, нежели в косной материи, особенно если рассматривать их в аспекте времени. В живом веществе они идут в масштабе исторического времени, в косном — в масштабе геологического. Различие здесь таково, что „секунда“ геологического времени больше „декамириады“, т. е. ста тысяч лет исторического времени.
Вместе с тем, как отмечал Вернадский, в ходе геологического времени „растет мощность выявления живого вещества“ в биосфере, увеличивается его значение и степень воздействия на косное окружение. Это обусловливает направленность эволюции биосферы, ее постепенное изменение, в результате которого формируются „начала жизненной среды на нашей планете“. Вернадский признавал, что „явления жизни наряду с энергией, материей (атомами), электричеством, эфиром и т. п.“ следует рассматривать „как искони существующие части космоса, более или менее не сводимые всецело к какому-нибудь одному из этих представлений“. Появление человечества приводит к возникновению „новой небывалой геологической силы“. Вследствие деятельности людей создается „все растущее множество новых косных природных тел и новых больших природных явлений“. Биосфера меняется прямо на глазах, порождая благоприятные условия для размножения человечества и заселения им таких частей космоса, „куда раньше не проникала его жизнь и местами даже какая бы то ни было жизнь“. Первостепенная роль в деле полного заселения биосферы человеком принадлежит развитию научной мысли и неразрывно связанным с этим успехам техники передвижения и мышления, возможностям „мгновенной передачи мысли, ее одновременного обсуждения всюду на планете“. Человечество все более становится единым и неделимым, оно начинает „мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетном аспекте“. Все это свидетельствует о переходе биосферы в новое состояние — ноосферу [39].
С ноосферой открывается новая эра в геологической истории Земли — антропологическая, которая станет эрой борьбы „сознательных укладов жизни против бессознательного строя мертвых законов природы“. На стадии ноосферы человечество как единое целое охватит весь земной шар и окончательно решит „вопрос о лучшем устройстве жизни“.
Из этого, конечно, не следует, будто человечество до сих пор мирилось с условиями своего существования. Вся его многотысячелетняя история исполнена исканий — религиозных, философских, политических. Однако все полученные таким образом решения, полагал Вернадский, в конце концов переносили „вопрос в другую плоскость — из области жестокой реальности в область идеальных представлений“, таких как бессмертие личности и т. п. Поэтому они должны быть оставлены в стороне, как „не вытекающие из научных фактов“. Наука может с ними не считаться, ибо для них не имело значения „единство и равенство по существу, в принципе всех людей, всех рас“. „Духовное единство религии, — писал мыслитель-естествоиспытатель, — оказалось утопией. Религиозная вера хотела создать его физическим насилием — не отступая от убийств, организованных в форме войн и массовых казней. Религиозная мысль распалась на множество течений. Бессильной оказалась и государственная мысль создать это жизненно необходимое единство человечества в форме единой государственной организации. Мы стоим сейчас перед готовыми ко взаимному истреблению многочисленными государственными организациями — накануне новой резни“. Вернадский имел в виду неизбежность второй мировой войны в XX столетии.
Некоторое исключение он делал только для философии. При всей своей позитивистской настроенности, Вернадский признавал „огромное значение философского мышления в структуре духовной жизни человечества“. Особенно ему импонировало то, что философия глубоко проникнута творческим сознанием личности. В основе ее лежит сомнение и рационалистическое обоснование существующего. Вследствие этого любая философская система может быть подвергнута сомнению свободной и ищущей личностью. Философия никогда не решает загадки мира; она их ищет. Тут не может быть одинаковых путей. Философия не приводит к общеобязательным ценностям. Попытка подойти к ним есть утопия, подтверждением чему служит наличие трех независимых центров мировой философской мысли: средиземноморского, или европейского, индийского и китайского. Средствами одной только философии невозможно реализовать идею единения всего человечества, идею общности, „вселенскости понимания“. Последнее доступно лишь науке. Но в отличие от религии, философия не совсем безразлична науке. Она „играет огромную, часто плодотворную роль в создании научных гипотез и теорий“. В этом отношении наиболее соответствуют потребностям научного знания „философские концепции Индии“, поскольку они ближе всего подходят „ко всем проблемам, волнующим сейчас человечество“. Налет евразийства, сказывающийся в суждениях Вернадского, вероятно, связан с влиянием его сына — видного историка-евразийца Г.В. Вернадского.
39
Термин «ноосфера» впервые введен в науку французскими учеными Е. Леруа и П. Тейяром де Шарденом, труды которых хорошо знал Вернадский. Почти идентичное «ноосфере» понятие предлагал и П.А. Флоренский в письме к Вернадскому конца 20-х гг., когда последний только что обнародовал свое учение о биосфере: «Со своей стороны хочу высказать мысль, нуждающуюся в конкретном обосновании и представляющую скорее эвристическое начало. Это именно мысль о существовании в биосфере, или, может быть, на биосфере, того, что можно было бы назвать пневматосферой, т. е. о существовании особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа». О человеке как «представителе всей планеты» писал еще А.И. Галич. А создатель религиозно-утопической теории «воскрешения предков» Н.Ф. Федоров прямо призывал к «внесению в природу воли и разума». Так что начатки учения о ноосфере глубоко укоренены в традициях русской мысли.