В этой ситуации возврат к «раннему Марксу» знаменовал не только стремление «гуманизировать марксизм», но и критическое отношение к реалиям «зрелого», или «развитого» социализма. Яркое подтверждение тому — творчество Э.В. Ильенкова(1924–1979), одного из наиболее оригинальных и самостоятельных мыслителей-марксистов советского периода. В целом ряде работ, таких как «Гегель и „отчуждение“», «Что же такое личность?», «Космология духа» и проч., он последовательно отстаивал тезис о том, что отчуждение отнюдь не является «локальной», т. е., собственно, капиталистической проблемой, «это, — писал он, — всемирно-историческая проблема, практически еще мировой историей не разрешенная». Она по-прежнему сохраняет всю свою остроту и в социалистических странах, установивших общегосударственную, общенародную форму собственности на средства производства. Для полного и окончательного упразднения отчуждения необходимо превращение «каждого индивида на Земле в высокоразвитого и универсального индивида, ибо только сообщество таких индивидов уже не будет нуждаться во „внешней“ — в „отчужденной“ — форме регламентации его деятельности — в товарно-денежной, в правовой, в государственно-политической и других формах управления людьми». Ильенков ратовал за планетарныйподход к человеку, «диалектико-материалистически» сочетая в своих воззрениях космологию и толстовство. Его не удовлетворяла перспектива развития человечества, нарисованная марксизмом, которую он называл «абстрактной, а потому — неверной».
Не меньший интерес представляли теоретические искания другого замечательного советского философа-марксиста В.П. Тугаринова(1898–1978), профессора Ленинградского университета. Для его методологии типичен прием идейно-содержательной локализации марксизма-ленинизма, сведения его исключительно к «науке о наиболее общих законах природы, общества и человеческого мышления». В результате открывалась возможность разработки таких проблем, которые не затрагивались марксизмом, но становились насущными благодаря велению времени. К их числу, в частности, относилась аксиологическая проблематика.«…Остается фактом, — писал Тугаринов, — что классическое марксистское наследство не заключает в себе философской, т. е. общей, теории ценностей…». Это порождает «антикоммунистическую легенду», будто «коммунизм… не признает никаких, и в особенности духовных ценностей». Тем самым утрачивается притягательность коммунистического идеала. Для преодоления подобных «заблуждений» одного «комментирования положений классиков марксизма» явно недостаточно; необходимо всестороннее творческое обновление «научного мировоззрения». Здесь Тугаринов особенное значение придавал не только аксиологии, но и антропологии, которая, на его взгляд, должна была занять центральное положение в философии марксизма.
В 70-80-е годы критическое отношение к официальному марксизму-ленинизму принимает по существу необратимый характер. Он все более и более сдает свои позиции под напором пробуждающегося национального самосознания. СССР завершал свое семидесятилетнее существование. Время псевдоинтернациональных деклараций кануло в Лету: начинался новый виток развития русской самобытной философии.
а) Источники
Бахтин М.М.Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979.
Бахтин М.М.Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
Бахтин М.М.К философии поступка // Философия и социология науки и техники: Ежегодник 1984–1985. М., 1986.
Вернадский В.И.Очерки по истории современного научного мировоззрения // Вернадский В.И. Избр. труды по истории науки. М., 1981.
Вернадский В.И.Научная мысль как планетное явление. М., 1991.
Ильенков Э.В.Гегель и «отчуждение»; О «сущности человека» и «гуманизме» в понимании Адама Шаффа; Что же такое личность?; Космология духа // Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991.
Лосев А.Ф.Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
Лосев А.Ф.Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие — имя — космос. М., 1993.
Лосев А.Ф.Диалектика имени // Контекст-1992. Литературно-критические исследования. М., 1993.
Тугаринов В.П.Теория ценностей в марксизме; Марксистская теория личности на современном этапе // Избр. филос. труды. Л, 1980.
Ухтомский А.А.Доминанта как рабочий принцип нервных центров; Инстинкт и доминанта; Доминанта и интегральный образ; Доминанта как фактор поведения // Избр. труды. Л., 1978.
Циолковский К.Э.Живая Вселенная // Вопросы философии. 1992.
Циолковский К.Э.Причина космоса; Научная этика; Монизм Вселенной // Циолковский К.Э. Очерки о Вселенной. М., 1992.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Споры о возможностях и будущности русской философии разрешаются простым фактом ее исторического существования. Она еще менее всего может считаться целостной, завершенной. В ней больше задатков, нежели свершений, больше упований и надежд, нежели систематизированных уроков. Она еще не отлилась в специфическую форму, еще нет тех мехов, в которых можно было бы хранить и настаивать вино истинного отечественного любомудрия.
Во-первых, русская философия литературоцентрична. Как писал А.Ф. Лосев, «художественная литература является кладезем самобытной русской философии». Вместе с тем совершенно очевидно, что это не просто жанровый момент; за ним стоит соответствующая логико-дискурсивная тенденция, которая в отличие от аристотелевской, рационалистической, ориентирована преимущественно на символизм, аллегорезу, неотделима от чувственно-эмпирических трансформаций. В этом смысле «самобытная русская философия» остается в пределах сенсуализма, ей предстоит совершить поистине героическое усилие, чтобы преодолеть идущий от славянофильства (точнее, от Нила Сорского и старообрядцев) страх рационализма.
Во-вторых, русская философия в своем главном русле слишком слабо отдифференцирована от религии, христианской теологии. Ей не достает теоретической секуляризации, она еще мыслит категориями чужеродной духовности, менее универсальной и общезначимой, нежели философия. Религиозность русской философии свидетельствует о ее переходном состоянии, полифоничности; ей только предстоит, рано или поздно, самоутвердиться на принципах секуляризованного сознания.
Каковы эти принципы?
Прежде всего, это тот, который Алексей Введенский назвал «мелиоризмом», т. е. «тенденцией к улучшению и преобразованию мира». В мелиоризме он усматривал особое понимание смысла жизни, чуждое крайностей пессимизма и оптимизма. Это понимание, на его взгляд, более всего отвечает характеру и умонастроению русского народа. «И нам кажется, — писал философ, — что было бы благородною задачей метафизически раскрыть и привести в ясность системы то решение этого вопроса (т. е. смысла жизни. — А.З.), которое в форме смутного чаяния или постулата преподносится простой русской народной душе… Это была бы целая метафизика мелиоризма».
Другой принцип секуляризованного сознания — антропологизм, или тенденция к исправлению и совершенствованию человеческой природы. От Владимира Мономаха до Радищева, от Радищева до Ухтомского и Циолковского русская мысль всегда тяготела к познанию тайны человека, его смертности и бессмертия. Эта экзистенциальность, пожалуй, действительно составляет неотъемлемую черту русской философии, хотя вовсе не является признаком ее национального своеобразия.
Антропологизм и мелиоризм — это предельные мировоззренческие универсалии, которые могут быть наполнены равно и религиозным, и философским содержанием. Преобладающий религиозный подход значительно сковывает развитие философии, переход ее от полифонической структуры к диалогической. Нам предстоит еще долгая рациональная выучка, чтобы возвыситься до понимания и постижения отечественной духовности, осознания действительных национальных задач и идеалов.