Поселения германские имели различный характер.
Прежде всего римляне селили на своих землях военнопленных, взятых после удачных войн. Правда, что они не всегда в полном составе отправляемы были на поселение. С некоторыми, даже многими, поступали очень жестоко: часть военнопленных обыкновенно предназначалась для кровавых зрелищ в цирках. Так, Константин Великий (мы уже говорили об этом) после победы над бруктерами в 306 году отправил в трирский цирк двух конунгов и множество простых пленных. То же самое повторилось в Трире еще раз, уже после Миланского эдикта. Христианская церковь препятствовала этим жестоким и унизительным для человеческого достоинства зрелищам, но они все-таки прекратились не скоро. После Никейского собора Константин Великий издал эдикт, в котором он высказывал неодобрение кровавых зрелищ и гладиаторских боев, впрочем в довольно общих выражениях. Также Валентиниан I в 371 году отправил в Рим множество пленных саксов на съедение зверям, и когда некоторые их них лишили себя жизни, не дождавшись страшного дня, то знаменитый философ Симмах с негодованием отзывался об этом поступке низких варваров, лишивших благородных римлян давно ожидаемого удовольствия видеть их на арене цирка добычей голодных зверей. После победы, одержанной Клавдием (Claudius Gothiens, 268–270 гг.), все римские провинции оказались наполнены рабами-варварами.
В IV веке, в период постоянной борьбы с германцами на границах, число германских рабов должно было постоянно возрастать. Галатские купцы занимались выгодным ремеслом – торговлей невольниками, набиравшимися из военнопленных, и развозом их во все концы империи. В конце IV века едва ли нашелся бы хоть один состоятельный дом, вообще имевший возможность держать рабов, в котором не было бы германца, служившего в комнатах или работающего в саду или на поле. На дальнем востоке, в Антиохии, Иоанн Златоуст встречал белокурых рабов в богатых домах.
Факт существования огромного количества рабов германцев может быть подтвержден тем обстоятельством, что при нашествии готов на Рим в начале V века 40 000 их, недовольных римлянами, присоединились к Алариху. При Феодосии и его сыновьях множество иноплеменников на римской территории вызывало опасения со стороны благомыслящих людей. Синезий, знаменитый писатель времен Аркадия, говорит: «Огромное количество рабов-германцев тем более опасно, что многие родичи их занимают места в войске нашем».
Кроме этих рабских поселений, которые можно было найти даже в глубине Азии, существовали еще поселения другого характера, рассмотреть которые следует несколько подробнее.
Весьма часто случалось, что огромное количество германских пленных, а иногда и целые племена сдавались после сражения на волю римлян безусловно.
Они назывались «dediticii» (то есть сдавшиеся на милость) и были также поселены на римских землях. Припомним здесь взгляд Савиньи на происхождение колоната.1 Мы не можем согласиться с теорией знаменитого юриста, который доказывает, что учреждение это обязано своим происхождением исключительно поселениям германцев, но вместе с тем не отрицает и того, что после образования его множество варваров селилось в качестве колонов: они делались крепкими земле хлебопашцами, должны были обрабатывать землю, чаще всего государственную, а иногда и частную. Римское государство владело многими выморочными землями, оставшимися после смерти владельцев, и также приобретало много земельных имуществ посредством конфискаций. На этих огромных землях, принадлежащих фиску, и селились военнопленные. Сведения о таких поселениях находим мы у некоторых римских писателей-панегиристов, которые вообще служат довольно важным источником для изучения данной эпохи. Безымянный панегирист Констанция Хлора рисует нам такую картину после победы его над франками и фризами: «Мы теперь видим, как под городскими портиками сидят пленные толпы варваров; под жестоким ударом розог смирилась их свирепая натура, взрослые мужчины дрожат от страха, возле них старухи, которые с жалостью смотрят на своих испуганных детей, и молодые жены, которые разделяют уныние своих супругов; связанные вместе одной и той же цепью, мальчики и девочки шепчут друг другу привычные ласковые речи; и все они будут распределены между провинциалами империи; все они сидят здесь в ожидании того, что их отведут на те земли, которые их трудом из пустынь превратятся в цветущие поля». Представляя военнопленных обрабатывающими землю, он говорит: «Хамавы и фризы, блуждающие прежде на наших границах, теперь, покрытые потом и грязью от деревенских работ, обрабатывают наши поля, являются на еженедельную ярмарку с продажным скотом, и вот варварский земледелец понимает цену хлеба»[57].